У одного стола стоял огромный однорукий человек, с неприятным бородавчатым лицом и будто обгрызенными кем-то ушами. Меня слегка передернуло, когда я получше рассмотрела Баклуса.
– Не пищи, – тихо велел рувим. – Я пока скрою тебя. Это непросто, но я постараюсь.
Тяжелой походкой хозяин таверны приблизился к нам, он согнулся почти вдвое, чтобы взглянуть в лицо рувима. Надо отдать должное Шусту, пока он, не дрогнув, смотрел в свою очередь на Баклуса, у меня от страха подгибались ноги.
– Что ты забыл здесь, Шуст? – пробасил Баклус.
– Бекка сказала, что ты укроешь меня, пока она не придет, – очень тихо сказал рувим, крепче сжимая мои пальцы.
Я затаила дыхание, ожидая ответа от уродливого здоровяка. Шуст тоже замер. Некоторое время магические существа молча смотрели друг другу в глаза, а потом Баклус мотнул головой в сторону кухни, и рувим расслабился.
Хозяин таверны молча развернулся и пошел туда, куда мгновение назад указывал рувиму. Пока шли по затуманенному табачным дымом залу, я старалась не издавать ни звука, цеплялась за пальцы Шуста и периодически поглядывала на широкую спину Баклуса, пока она не исчезла за шторкой.
В кухне сильно пахло чем-то жареным, острым и кислым. Я сморщилась, а потом и вовсе зажала нос свободной рукой. Неужели кто-то ест то, что готовят в этом месте?
Баклус распахнул перед нами тяжелую дверь и посторонился, пропуская рувима вперед. Шуст сделал несколько шагов, но остановился прямо на пороге и задрал голову, чтобы посмотреть здоровяку в лицо.
– Ты так легко поверил мне?
– Лично я вышвырнул бы тебя собственноручно, если бы Бекки не предупредила, что нагрянет старый знакомый, которого нужно укрыть, – прогромыхал Баклус. – Не знаю, что у вас снова за дела с ней, но я не позволю больше обижать эту девочку. Она и так настрадалась, когда вы втянули ее в это дерьмо много лет назад.
Я чуть было не захлебнулась от возмущения, но Шуст больно сжал мою руку, чтобы я молчала. Гнев рвался наружу, но пришлось его подавить, чтобы не втянуть ни себя, ни рувима в очередную передрягу. Это стоило немалых усилий, однако я справилась. Когда Баклус закрыл за нами дверь, за ней прозвучало заклинание, и мы с рувимом остались одни. Он отпустил мою руку. Я открыла, было рот, чтобы дать волю возмущению, но Шуст не позволил.
– У каждого своя правда, Этель. Мы не можем переубедить его. Бекка для него целый мир. Так было и так осталось по сей день.
Ждать пришлось не меньше двух часов, а то и больше. Я нервно расхаживала из угла в угол, заламывая пальцы и кусая губы. Сердце тревожно билось, тоскуя по Итану. Даже думать не хотелось, какой кошмар он постоянно видит в башне. На миг застыла, представив, как касаюсь его лица, как смотрю в пытливые, озорные глаза. Дышать перестала, представив, каково это – целовать его.
Все, что было до знакомства с Итаном, более не имело значения. Это было где-то в другой жизни, с кем-то другим. Роберт казался мелким, подлым и рисовался в воображении уродливее Баклуса. Моя жизнь, мой мир, мое окружение и взгляды изменились кардинально за эти месяцы, которые я провела в доме мага. От прежней жизни осталась только горечь и тоска по семье.
Здесь, на перекрестке двух миров, между которыми я застряла, жизнь преподнесла мне немало уроков. Я увидела истинную любовь, познакомилась с сердечной преданностью, с верностью и подлинным благородством. В доме Итана все по-настоящему, без фальши, без притворства. Ничего не скрывается за красивыми словами, никто не улыбается напоказ.
Даже этот маленький человек, который сидел в кресле, понуро опустив голову, казался более настоящим, чем многие знакомые мне жители Алады. Возможно, Шуст и был проходимцем, не самым искренним рувимом, но действия его говорят красноречивее тысячи слов. Я видела, как неловко ему выражать свои чувства словами, как сложно объяснить, что он тоже винит себя и готов, наконец, платить. Шуст не привык, чтобы ему верили, он не умеет дружить, заботиться о ком-то, но он делает это по-своему, как считает нужным, как умеет.
Мои размышления прервала Бекка, которая внезапно распахнула дверь. Я невольно ахнула, понимая, что она не обманула. Ее лицо было сосредоточенно серьезным. Войдя, она бросила на нас недовольный взгляд.
– Нельзя быть такими беспечными, вы могли все испортить!
Ребекка прошла к небольшому столику, взяла графин с водой, плеснула немного в бокал и осушила его одним глотком.