Мы вошли в уютный дом, чистый и прогретый, из-за внезапного тепла и сухости неприятное ощущение от налипшей мокрой одежды усилилось. Под ногами уже образовались грязные лужицы, от вида которых густые брови женщины сами собой сошлись на переносице.
— Мисс Хоггарт, позвольте представить вам хозяйку этого дома миссис Додсон, — сказал инспектор, помогая мне снять вымокшее насквозь пальто. — У нас найдется что-нибудь сухое и теплое для мисс Хоггарт?
— Здравствуйте, — дрожа от холода, сказала я.
Женщина снова осмотрела меня, только теперь что-то прикидывая у себя в голове. Ее колючие глаза темно-коричневого цвета изучали мою фигуру. Стало немного неловко, особенно если учесть, что блузка тоже промокла и теперь неприлично облепила тело. Я обхватила себя руками, стараясь не смотреть на инспектора, который, слава богу, в этот момент наклонился, чтобы снять ботинки.
— Не раздевайтесь, мистер Аддерли, — сказала женщина. — Я отведу вас в дом. Мистер Хакстон велел разжечь камин в большой гостиной. Вам обоим нужна горячая ванна и не менее горячий ужин. А еще я распоряжусь, чтобы приготовили грог.
Женщина проворно обулась и накинула плащ. Протянула нам два зонта, а сама спряталась под капюшоном. Мне пришлось снова нацепить промокшее пальто. Переход в большой дом не занял много времени, и я была рада, что появилась возможность погреться в ванне. Стало очень интересно, что это за миссис Додсон такая, раз у нее есть право впускать в большой дом посторонних?
Как ни странно, вошли мы через парадный вход. Оказавшись в просторном холле, я забыла обо всем на свете. Красота и богатство убранства мгновенно привлекли к себе мое внимание. Привезенные из других стран ковры, чудесные картины, изображавшие поместье, его окрестности и былых обитателей, сияющая, отполированная мебель, фарфор и хрусталь, спрятанные за кристально чистыми стеклами витрин. На потолках гипсовая лепнина, а дубовый паркет, будто отражение в зеркале, повторял ее узоры. Мы прошли через небольшую гостиную, выдержанную в пыльно-розовом цвете, с узкими диванчиками и небольшими столиками красного дерева.
— Проводите мисс Хоггарт в мятную комнату, а мистера Аддерли в голубую, — распорядилась миссис Додсон.
Миловидная девушка с румяным лицом и светлыми кудрями робко улыбнулась мне, а потом бросила немного испуганный взгляд на инспектора. Краем глаза я успела уловить его легкий кивок, и горничная тут же двинулась вперед. Мы поднялись по широкой лестнице, застеленной бордовой дорожкой, и оказались на развилке.
— Я сам найду, Мэдди, — сказал инспектор и зашагал направо.
— Нам сюда, мисс, — улыбнулась девушка и новела меня налево.
Миновав несколько дверей, мы вошли в небольшую, но очень красивую спальню. Я тут же поняла, почему ее назвали мятной. Стены, шторы и мягкий ковер были нежного, очень приятного зеленого цвета. Высокая кровать с огромными белыми подушками, покрытая изумительной красоты расшитым покрывалом. Проходя мимо нее в ванную, я поежилась, вспоминая, как выгляжу. Интересно, на протяжении всего пути много грязных следов мы оставили с мистером Аддерли?
— Ванна готова, мисс, — сказала Мэдди, складывая руки на переднике и, видимо, ожидая еще каких-либо просьб.
— Но… когда вы успели? — удивилась я.
— В такую погоду мистер Хакстон всегда велит быть готовыми к разного рода ситуациям. Не часто, но у нас бывают гости. — Очевидно, довольная моим приятным удивлением, девушка улыбнулась. — Проходите, я помогу вам раздеться.
— Благодарю, — только и смогла выговорить я.
В ванной комнате уже стоял пар, от которого стало немного теплее. Я не привыкла к тому, чтобы мне помогали, но вылезти из намокшей одежды оказалось задачей непростой. Помощь Мэдди пришлась как нельзя кстати. Девушка не была навязчивой или болтливой, поэтому ее общество не тяготило. Она помогла мне забраться в белую ванну на бронзовых львиных лапах и указала на мыло и всевозможные масла.
— Скажите, Мэдди, — обратилась я к ней, наслаждаясь приятным теплом, которое медленно пробиралось под кожу и согревало еще трясущееся тело, — почему хозяева покинули этот прекрасный дом?
— Графиня Олридж скончалась, когда мне было лет семь, я плохо ее помню. Ее единственный сын задолго до этого уехал из поместья вместе с семьей. Между ними случился какой-то скандал, вынудивший лорда Олриджа распрощаться с матерью. В последний раз он приезжал сюда на ее похороны.
— Но теперь ведь ее нет, почему бы не жить в поместье? Такое живописное место и доход приносит хороший, — недоумевала я.