– Я принимаю ваши извинения, лаор Мец, – с тем же великолепным высокомерием едва-едва наклонила голову Шарли. – Впредь думайте над своими словами.
Дознатчик с видимым трудом проглотил ответ и даже смог из себя выдавить что-то среднее между «Благодарю» и «Да провались ты». Но он поспешил перевести разговор, чтобы не нарваться еще на какие-нибудь неприятности: недобрые слова в отношении кого-либо из Имре вели к большим бедам, – и посмотрел на Леанору.
– Ла-орита Орманди, поясните тогда и вы, что у вас с глазами, – дознатчик указал на витраж. – Надеюсь, ваши объяснения менее драматичны, – не смог он слишком долго сдерживать ехидство.
– Боюсь, нечем вас порадовать, – Леа кинула взгляд на стеклянного стукача и произнесла заранее подготовленную фразу: – У меня проблема с глазами.
Мец покосился на перстень, на артефакте правды проверяя ее слова на ложь. Тот не изменил свой цвет.
– Есть опасность ослепнуть, – она по примеру подруги уставилась на дознатчика.
Тот явно не ожидал такого. Тем более артефакт снова подтверждал: девушка не соврала.
– Сочувствую, – выдавил Мец. – Надеюсь, все не слишком серьезно.
Леа неопределенно кивнула, поселив во всех уверенность, что все совсем плохо. На лицах присутствующих отразилось сочувствие разной степени силы. Сама же девушка тихо выдохнула от облегчения, когда мужчина перевел взгляд на Сандора. Значит, дознатчик не понял, что ее правда никаким откровением не была. Она специально сказала, что проблемы у нее с глазами, а не со зрением. Ибо с глазами проблемы были еще какие, но на зрении они никак не сказывались, вернее, не совсем так, как подумали слушающие. А опасность ослепнуть есть у каждого.
– Коль мне сегодня приходится краснеть, – продолжил Мец, – то, может, и вы расскажете, почему так, хм, суровы, а, виконт?
Сандор смотрел на витраж со смесью раздражения и огорчения.
– Коль пришло время откровений, – поморщился юноша, отворачиваясь, – то рискну предположить, что Сольгер намекает на некоторый печальный опыт моей семьи. Наш огонь очень силен. В том числе поэтому нас и поставили когда-то охранять границу. Для того чтобы его сдерживать, требуется мощная воля. Порой, – Сандор еще раз глянул на витраж, – это крайне отрицательно сказывается на характере представителей нашей семьи.
«Становитесь тиранами или сходите с ума», – судя по выражению лиц окружающих, все подумали примерно то же самое. Леа искренно надеялась, что Сандор на самом деле сказал правду в том же ключе, как и она сама. Хм… а Шарли?
– Уверен, вы справитесь, виконт, – пробормотал Мец, за сегодня выдавший годовую норму сочувствия и злящийся по этому поводу. – Итак, ла-орита Имре, что именно вы собирались поведать мне о лаоре Хэри?
Шарли несколько секунд хлопала длинными ресницами, потом с непередаваемым ехидством ухмыльнулась.
Глава 39
Через десять минут они уже стояли перед замазанной фреской лже-Клариссы и оторопело глядели на ее лицо, полностью освободившееся от краски. Даже часть шеи уже была видна. От этого пробирала дрожь. Словно оно проступало из стены, вылезало из нее. А вдруг не похороненная еще жертва убийства и впрямь выйдет из своего узилища?
– Серьезно? Вы это мне ставите в вину? – уставился Джанос на дознатчика. – Какие доказательства вы предъявите в суде? Фреску напротив комнаты, где я не живу уже много лет? Или есть еще что-нибудь столь же нелепое?
– Тогда зачем вы закрашивали ее, а, лаор Хэри? – возмутилась Шарли. – Не угрожай это вам, вы бы не искали ее и не замазывали!
– Я – управляющий этим замком, поэтому дела хозяйственные – это мои прямые обязанности.