А если он и правда возьмет и пригласит меня на свидание? Ну и что, а я пойду. Потому что я свободная девушка и успела сбежать из дома до помолвки с Норбертом Брикенхорфом. Могу теперь встречаться, с кем угодно.
И если у нас все зайдет достаточно далеко, дракон из семьи Шульцев сумеет защитить меня от Норберта лучше стен академии. Мало ли…
– Кажется, я дал маху, – признался Мартин. – Надо было нанимать вас на преподавательскую должность. Сначала младший ассистент, потом ассистент…
– Ну, если понадобится, мы всегда можем переиграть, – я улыбнулась в ответ. – Главное, что вы дали мне вечную работу в академии. Что поверили мне.
– Поверил, конечно, – серьезно откликнулся Мартин. – Я увидел ваши воспоминания, и это был не морок и не выдумка. Вы в самом деле видели все те ужасы войны, они так вас впечатлили, что навсегда оттиснулись в вашей ауре…
– Так впечатлили, что я решила сбежать в свое прошлое, – ответила я. – Все исправить. Хочу написать королю, рассказать об одном его родственничке. Пусть присматривает за ним.
– Хорошая мысль, – согласился ректор. Он так и таскался туда-сюда по кладовой, это невольно начинало раздражать. Хотелось взять его за руку и усадить рядом. – У его величества много родственников, за которыми нужно бы присмотреть.
Так. Кажется, мы подходим к главному.
– Да, неприятная случилась история, – сказала я. – Меня еще никто не пробовал приворожить.
Мартин скривился, словно одновременно разжевал добрую дюжину лимонов.
– Это отвратительный поступок, который никак не согласуется с честью преподавателя и мужчины, – с нескрываемой злостью ответил он. – Обещаю, Эмма, такое больше не повторится. Я сегодня же подпишу приказ об увольнении господина Шульца. Он больше не потревожит вас своими глупостями.
Он так яростно смотрел, так тяжело ронял слова, что я вдруг подумала: а ведь да, это все-таки ревность. Драконы так себя ведут, когда кто-то тянет лапы к тому, что они считают своим.
Но с чего бы Мартин считал меня своей собственностью? Мы познакомились только сегодня, перебросились парой слов за ужином, вот и все. У него, в конце концов, есть Анна, с которой он гуляет вечером по беседкам. Откуда бы тут взяться ревности?
Но это была она. Однажды Норберт смотрел и говорил примерно так же, когда один из его товарищей остался на ужин и засыпал меня комплиментами. Он ни слова не сказал, пока гость был в доме, зато потом выплеснул на меня свой гнев, избил до трещины в ребре.
“Ничего этого не будет, – сказала я себе. – Я вернулась в свое прошлое и все исправлю”.
– Что случилось, Эмма? – спросил Мартин, и в его взгляде теперь была искренняя тревога. – Вы в лице изменились.
– Так… – ответила я. – Вспомнила несостоявшегося мужа. Однажды он был зол примерно так же, как вы сейчас.
Ректор вздохнул. Опустился на соседний мешок. Голоса домовых из-за двери стихли: кажется, Джеррит и Сильвер не стали дожидаться ректорского решения и удрали.
– Да, я правда разозлился, – признался Мартин, и огни над его головой начали угасать. – В академии так себя не ведут, еще никто не пробовал привораживать сотрудников.
– Не увольняйте господина Шульца, – попросила я, и огни снова начали крепнуть.