«Старикам скидки», - сжалилась я, понимая, что грабить бабушек было бы неправильно.
- Фух! – выдохнула я, радуясь, что теперь защищена – защищенней некуда!
Только я стала укладываться спать, наматывая на себя цепь в дверь постучали. В щель маячила фигура в юбке.
- Женщина, вы по записи? – спросила я, как вдруг за дверью послышалось перепуганное: «Сразу видно, ведьма! Усе прям знает!».
Скоро я талоны выдавать буду!
Нехотя оторвав попу от скамейки, я направилась к двери.
- Вам чего? – спросила я, хмуро оглядывая с ног до головы гостью, что мялась на пороге.
- Прописи! – кивнула женщина, не решаясь зайти в избу. – Все как вы и сказали! Так помогете?
- Так, у меня третий глаз близорук! Он видит лишь смутно! – вздохнула я, как вдруг увидела у нее в руках полотенчико с крынкой и еще чем-то.
Желудок заурчал, требуя законный завтрак.
- Вот тебе ведьма - матушка! – выручили мне компенсацию за вредность. Ммм! А хлеб свежий!
- Так, в чем беда? – спросила я, осматривая гостью, которая поправила пестрый платок.
- Мужик у меня вечно по бабам ходить! Сейчас вон! К Малуше похаживает! – сокрушалась клиентка. – Надобно мне его от этого дела отвадить! Помогете? А я одеяло соткала, принесу вам!
- Ладно, - согласилась я, понимая, что мне бы еще рубахой разжиться. А одеяло не помешает.
- Малуша живет вон там! По ночам ходит! Вы его отвадьте! – вздохнула обманутая жена, прощаясь и ковыляя к дороге.
Закрыв дверь, я услышала, как кто-то медленно читает по слогам: «Ведьма принимает с восеми…. До двенадцати! Ох, ты батюшки! Втыкуха!
Я отломила хлеб, запивая молоком, на которое у меня была аллергия. Но каким-то чудом здесь она прошла.
- Слыхала, Матрен! Ведьме-то нашей, бесстыдница, восемь мужиков надобно! Али дюжина! Восемь, ежели дюжих, а дюжина, ежели хилых! – слышался бабкин голос. – Вот срамота! Прямо на избе написала! И шоб постарше были!
- Простипома! – согласился еще один старческий голос.
Я пыталась стереть надпись, но у меня не получилось. Она так и осталась.