— Я понимаю, Эрилин, — перебил меня Кьер. — Я все прекрасно понимаю. Но действовать здесь будет нужно с большой осторожностью. Все же тот факт, что изобретатель — девушка, да еще и столь юная, осложняет задачу. Впрочем, я знаю абсолютно точно, что именно я сделаю с этими бумагами.
В его голосе мелькнули хищные и даже какие-то предвкушающие нотки, и глаза недобро сверкнули. Не предполагая, что это может значить, я решила уточнить:
— И что же?
— Для начала надо будет все же выбить для госпожи Свифт патент, но при этом так, чтобы не создать вокруг ее изобретения шумиху, — отозвался герцог совершенно спокойно, и я даже подумала, что секунду назад коварный тон мне примерещился.
— Отказ они не глядя ляпнули, может, и патент не глядя подпишут, — буркнула я, все еще надеясь на кару на головы проклятых бюрократов. Если не герцогскую, то хотя бы небесную!
— Может, — согласился Кьер. — По крайней мере, пока не попробуешь — не узнаешь. А теперь, моя дорогая, проясни-ка мне, пожалуйста… при чем тут все-таки Томас?!
Домой я вернулась уже ближе к ужину, все-таки отыскав в закромах души капельку совести, и даже немного оскорбилась, когда мне никто ничего не сказал. Даже маменька упустила такой шанс напомнить дочери о ее неблагодарности и неразумности. Мое появление в гостиной было встречено дружным хором приветствий, и ни слова упрека. Я села на диван и уже намеревалась поинтересоваться, что случилось с уважаемым семейством, но отец меня опередил.
Он поднялся, обвел нас всех внимательным взглядом, остановил его на маменьке и произнес:
— Амелия, душа моя. Мне крайне неловко признаваться в этом, но боюсь, что в ближайшее время тебе предстоит немало хлопот из-за некоторых моих весьма опрометчивых финансовых махинаций…
Маменька всплеснула руками, выронив незаконченное рукоделие. На лице ее отразилась паника. Даже я напряглась. Что это значит? Отец не рассчитал и крупно потратился? Дела плохи? Мы вынуждены отказаться от этого дома? Вернуться в поместье?
— Мы вынуждены отказаться от этого дома, — произнес отец, вторя моим мыслям, помолчал немного и закончил: — Потому что я купил новый. Переезд, обустройство… и боюсь, моя дорогая, что мы будем просто вынуждены расширить штат прислуги! Столько хлопот, столько хлопот…
В гостиной повисла тишина, нарушаемая лишь треском поленьев в камине, но спустя доли секунды ее прорезал возмущенный вопль:
— Лорд Рейвен! Вы!.. Вы!.. Да как вы могли! У меня же нервы, у меня же сердце!.. Сядьте, бога ради, сядьте и расскажите нам уже все. Ах, ну откуда, откуда у вас, мой дорогой, такая тяга к театральщине?! Это же просто бессердечно!..
И отец сел. И рассказал. Что к нему обратился один человек, предложивший сделку. Человек, наслышанный о финансовых талантах старого виконта, пожелал, чтобы виконт распоряжался всем свободным капиталом так, как посчитает нужным, а взамен — очень просто и справедливо — получал процент с прибыли. Учитывая, что свободные капиталы у этого человека более чем внушительные, а нюх на выгоду у старого виконта с годами в практически нищете сделался только острее, за короткий срок он сделал на бирже столько, что теперь мог обеспечить своей семье достойное существование, что и поспешил сделать.
— Но кто, мой милый, милый виконт? — спросила маменька, утирая слезы платочком. Слезы утираться не хотели и лились, лились, лились…
Отец перевел взгляд на меня и ответил то, что я уже и так знала:
— Герцог Тайринский.
Роль 17
ВЕРНЫЙ ПОДДАННЫЙ
Просыпаться на новом месте было странно. Я сама удивилась, насколько успела сжиться с маленьким особняком на Молочной улице, и действительно считала его домом, несмотря на то что это было всего лишь съемное жилье.