— Зачарованы?
— Да, Ваше Величество. Ведьминское заклятье, читать их могу только я, для других там будут лишь белые листы. При попытке снять чары тетрадь самоуничтожается.
Королева чуть не заорала от злости:
— Зачем ты это сделала?
Надеюсь, в моем ответе прозвучала гордость.
— Этот рецепт — мое единственное достояние. Я защитила его от воров как смогла.
— А если тебя приговорят?
— Очень сожалею, придется ждать, когда другой маг повторит мою работу или придумает что-то свое.
— Но этого можно ждать годами!
— Даже столетиями. Есть популярные в древности зелья, рецепт которых был утрачен, и тайна не разгадана до сих пор.
Эника вскочила со своего кресла и забегала взад-вперед по камере. Сейчас я могла хорошенько ее рассмотреть. Действительно поразительно красивая женщина. Выглядит молодо, но это не юность, а облик без возраста. Хотя… Лицо гладкое-гладкое, но в углах глаз наметились гусиные лапки, овал лица немного поплыл, да и носогубные складки довольно резкие, таких не бывает у молоденьких девиц. Если отбросить идеальные черты, то моя Магали сейчас выглядит моложе.
Все верно. Раз она употребляла эликсир Марон, то после того, как он стал ей недоступен, старение должно ускориться. А она уже около года его лишена, значит… Значит, ей надо торопиться, иначе изменения пойдут обвально. Если это не мой шанс, то я заслуживаю казни.
Эника все металась, а затем заговорила, ломая руки:
— Что делать, что делать?… Этот мерзавец мне отказал. Сказал, что больше никогда ни при каких обстоятельствах не приготовит мне омолаживающее зелье. Говорит, у него нет больше источника сырья. Время идет… Что делать?!
Мерзавец, это, надо полагать, Гиаллен. Спасибо, Ал, ты настоящий друг. Подождем, какой будет следующий ход королевы. Эника должна сообразить, что теперь я — ее единственная надежда.
Как бы в ответ на мои мысли королева вдруг остановилась прямо передо мной:
— Ты! Сколько времени тебе надо, чтобы сделать эликсир?
— Если у меня будет моя лаборатория и все исходные… Две недели.
А быстрее? — глаза королевы сверкали, как молнии.
Я отвечала спокойно, хотя все внутри дрожало от нетерпения.