— Ого, кроме ума у тебя есть еще выдержка и потрясающая уверенность в себе. Ну так вот, — перешел он к другой теме, — Что из того, что ты мне написала, правда?
Я что, больная — ему врать? В лучшем случае могу умолчать о чем‑нибудь.
— Все, Ваше Величество. Я бы не рискнула Вам лгать, да это и не в моих интересах.
— Хорошо. А о чем ты умолчала? Ведь умолчала же ты о чем‑то?
Пришлось изображать бурный мыслительный процесс, вроде я пытаюсь вспомнить:
— Наверное, сейчас не соображу. Когда писала, старалась все факты втиснуть, чтобы выглядело не голословно., но могла что‑то забыть или пропустить, потому что времени у меня было маловато.
— Кто знал, что ты мне написала?
Ответила честно, как есть. Если король не верит в существование домовых — это его проблема.
— Мой домовой. Он письмо переправлял. Только… домовые чужим тайны своих хозяев не открывают, вы же знаете, Ваше Величество.
Надо же! Ни вопросов, ни возражений. Как бужто домовые — почтальоны для него в порядке вещей. Его интересовало другое.
— Даже мужу не сказала?
— Я боялась, что он начнет беспокоиться и предпримет какие‑нибудь действия… Опасные… Да, я ему не сообщила.
— У вас же связь! Насколько мне известно, он мог все прочитать прямо из твоей головы.
Ага, про то, что такое разделение жизни король тоже в курсе.
— Конрад благородный человек, Ваше Величество, и не позволяет себе подобного. Иначе это не отношения, это рабство. Он узнал о письме позавчера, я проговорилась, когда стало известно, что вы приезжаете.
Кажется, я не убедила короля. То ли он не поверил мне, то ли решил, что я слишком наивная для моего многомудрого и опытного мужа. Но вслух этого не высказал, перевел тему:
— Ты знаешь, что отец Эберхарда Герхард уже в тюрьме и дает показания?
— Откуда, Ваше Величество?
Оперативно король работает! Если папу взяли за яйца, сынку деваться некуда.
— Ты не спрашиваешь меня, что он говорит?