Семь дней. Потом смогу делать что хочу и когда захочу.
Прилив энтузиазма не почувствовала. Не то во мне проснулся скептицизм, который напомнил, что эти семь дней еще надо продержаться, не то… просто я поняла, что не запомнила серебристые узоры и не смогу воспроизвести.
Блин.
Обидно.
Сфотографировать бы их…
Желание формировалось и разрасталось, когда раздался стук в дверь и, естественно, не дожидаясь ответа, в комнату вошел Эрихард.
Осунувшийся.
Немного растрепанный.
С порванным воротником.
- Я вернулся, - сообщил с широкой улыбкой. Во мне что-то екнуло и… пришлось сопротивляться желанию с писком броситься к нему на шею. Такое чувство, что он заметил. И решил исправить ситуацию. - Это тебе. Планшет для рисования.
Писк все же вырвался,и я прижала ладони к губам, смущенная своей непривычно бурной реакцией.
- Держи. - Продолжая самодовольно улыбаться, Эрихард сунул подарок мне в руки. – Α то ты с этими листами и карандашом как в древности застряла.
- Спасибо, – прошептала эмоционально.
Этот мужчина определенно знает, на какие точки давить.
Надо бы с ним поосторожнее.
- Как насчет небольшoго сражения в снежки? - Стальные глаза с прищуром провокационно взирали на меня.
- Что?!
Взрыв мозга, честное слово.
- Снежки, - повторил этот невозможный тип. - Если выиграю, хочу поцелуй. Себе можешь придумать любой приз.
- Ты выглядишь так, будто у тебя только что уже было одно сражение, - поджала губы я.