Рейд. Оазисы

– Всё, готово, – сказал Миша, вставая с колен.

– Ну, чего ждёшь, открывай.

Миша аккуратно положил резак и потянул дверь. Геодезист пошёл с фонариком к нему.

В хранилище больше ничего, кроме двух крепких капроновых сумок, не было. Они стояли на стальном стеллаже.

– Ваши? – Спросил Горохов.

– Наши, – сразу ответил Миша.

Только что он был в нормальном состоянии, а тут вдруг опять злой. Горохов светил ему фонариком. Миша подошёл к сумкам, заглянул в первую, во вторую и опять сказал зло:

– Наши, всё, вроде, на месте.

Только тут Горохов понял, почему он опять злится – обе сумки были в бурых потёка и пятнах. Кровь. Кровь его товарищей, вот Миша и не радуется.

– Ну, раз ваше, то забирай, пора уходить, – сказал Горохов.

Уходили, как и пришли, сначала собрали инструмент и шланги резака, потом сумки, резак и инструменты вытащили на крышу. Оттуда спустились, всё пронесли по проходу между стенами дома и банка. Горохов вышел, на улицу, на свет. Как ни в чём не бывало остановился, закурил, огляделся. Дело шло к утру. На улице ни души, даже охраны поезда не видно. Всё тихо. Он пошёл за угол, там, в темноте, нашёл квадроцикл, завел его и неспеша подъехал к углу банка. Миша быстро закинул всё в кузов и запрыгнул сам. Квадроцикл неспеша покатился к перекрёстку, а оттуда на восточную дорогу, к водораспределительной станции.

Там они машину и оставили. Горохов не знал, пришёл ли уже Бабкин за квадроциклом, возможно, и пришёл, время шло к началу работы, поэтому они всё старались делать быстро. Просто поставили квадр туда, откуда вязли, и по темноте, захватив сумки с цветниной, ушли.

Валеру в эти дела Горохов посвящать не хотел, поэтому он вызвал Пашу из дома, и уже втроём они стали делить украденное.

– Медь ваша, всё остальное моё, – Сказал геодезист, разглядывая в одной из сумок отличные медные пластины толщиной сантиметр.

В общем-то, особо и делить ничего не пришлось.

– Не жирно ли тебе, ты себе и свинец, и олово оставляешь, – забурчал Миша.

– Это не мне, а тому человеку, что нас навёл.

– Какому ещё человеку? – Продолжал Миша.

– А это, Михаил, не вашего ума дело, – заявил Горохов, – у вас в сумке самая лучшая медь, что я видел, тут больше, чем на тысячу, только барыгам не сдавайте, выставьте на аукцион в Соликамске.

– Да всё поняли мы, – сказал Паша.