Рейд. Оазисы

– Всегда одно и то же, деньги, квадр. Предложил бы ботов, что ли.

– Забирай, всех бери…

– Всегда одно и то же… – говорит Горохов разочарованно и два раза подряд стреляет в центр белого пятна.

Вешает на плечо винтовку и возвращается к Антонине.

– Антонина, как вернут ботов, вы мне пару штук придержите, Артур, кажется, не против.

– Конечно, – Антонина согласно кивает. – Конечно, как только вернут, я вам их пришлю, куда скажете, и рассажу, как их программировать.

Глава 39

Он пошел, нашёл свой обрез, собрал несколько патронов для него, обыскал того бандита, у которого забрал винтовку, нашёл у него снаряжённый магазин к ней и гранату. И только после этого, махнув рукой Антонине, прихватив голову Ахмеда, вышел на улицу и остановился на веранде в тени.

Странно, тут уже должны были быть люди пристава, да и он сам, но никого кроме праздных зевак, что стояли и смотрели на него, на улице не было.

«Что? Официальная часть откладывается? Ну, ладно, думаю, они в заботах и делах, и на бой, что шёл в кабаке, ещё внимания ещё не обратили».

Можно было взять квадр, бросить в кузов башку и поехать делать дела, но какой смысл тогда её отрубать, если никто её не будет видеть? А ему было важно, чтобы все люди в городке видели, что бывает с бандитами, даже с самыми крутыми, поэтому он вышел из тени веранды на солнце и пошёл по главной городской улице, держа голову в руке.

Люди, что встречались ему на пути, останавливались, замирали, глядя на геодезиста и на его отвратительную ношу.

Он был, конечно, страшен, в перемазанном и чёрном от засохшей крови пыльнике, в чёрных от крови перчатках, в этой своей старой фуражке, с винтовкой за спиной, с тесаком на поясе и револьвером на бедре.

Он шёл небыстро, достав последнюю сигарету из пачки и с удовольствием делая большие затяжки. Он видел взгляды людей, что выходили из домов, чтобы его разглядеть.

«Да, отрубленная голова человека, это то, что вы никогда не забудете. И никогда не забудете, тех, кто эту голову отрубил. Вы всегда будете помнить, что есть такие опасные люди, как уполномоченные, которые придут за вами, если вы будете убивать людей».

Свою первую отрезанную голову Горохов увидел в тринадцать лет, и до сих пор прекрасно помнил тот момент.

Это была голова его приятеля, даже, скорее, друга, Серёги Ванина, он нашёл её у зарослей кактусов на гребне самого высокого бархана. Голову было видно издалека, дарги всегда их клали так, чтобы их было видно, поэтому она и привлекла внимание мальчишек, которые пришли нарубить кактусов. Они поначалу не могли разглядеть, что лежит на песке, и, осторожно сняв с предохранителей оружие, пошли к высокому бархану. А когда разглядели…

Так поступали дарги.

Обычно они пекли головы на песке, на южных склонах барханов, где песок раскаляется более всего и где голова за один день запекалась до нужного им состояния. Потом они крошили череп и ели мозги, но иногда они оставляли головы убитых на барханах, чтобы в тех поселениях, из которого они похитили человека, знали, кто в округе хозяин.

Когда Горохов, его брат и друг нашли на холме голову своего товарища, они не знали, что делать. Они стояли около высокого бархана в растерянности и таращились на голову паренька, с которым разговаривали ещё вчера. Сами они так и не осмелились забрать голову. Когда оцепенение от брезгливости и страха прошло, мальчишки бегом кинулись в селение за взрослыми.