Я ногтями вцепилась в руку Рейна, но тот не шелохнулся. Зато зашевелились кусты сбоку, выпустили из зеленых объятий высокую и стройную женщину.
Так вот она какая… Разерта. В ней все было слишком. Слишком черные блестящие волосы кольцами падали на спину и плечи и поддерживались венком из цветов. Слишком белоснежная кожа, особенно ярко выделяющаяся на фоне волос и бледно-зеленого платья из тонкой ткани, с длинными разрезами на юбке, с поясом из кожи.
Но у меня побежали мурашки не от ее дикой красоты, в которой смешалась эльфийская и наядская привлекательность. Глаза… Теперь я поняла, почему пираты так не хотели встречаться с Разертой. Ее глаза выдавали то, что творилось внутри. Миндалевидные, с почти черной радужкой, в то время как сам белок – мутно-желтый. Такой нездоровый цвет, с прожилками сосудов.
Я сглотнула и постаралась дышать ровнее.
– Эта девушка для меня особенная, – ответил Рейн.
– Ты даже не представляешь, насколько она особенная… – Ведьма впилась в меня взглядом, как будто видя насквозь. Я еле заметно выдохнула, когда она перевела свои жуткие глаза на моего спутника. Губы ведьмы скривились в улыбке. – Или представляешь?
– Давай поговорим об этом в доме. Позволь лучше преподнести тебе дары, – ушел от ответа капитан, давая знак местным с груженными кладью лошадьми приблизиться. Во время нашего разговора они стояли на почтительном расстоянии.
– Ты меня, как всегда, балуешь, – кокетливо произнесла ведьма.
«Как всегда?» – повторила я про себя, а в душе шевельнулся червячок ревности. И тут же вздрогнула от слов Разерты, которая, как оказалось, все замечает:
– Нервничаешь, что твой мужчина мне богатые дары принес? Шелками и золотом любовь не заменишь. Цени то, что у тебя есть.
Мы сцепились с ведьмой глазами, и вдруг она расхохоталась.
– Но ты и сама это знаешь. Вижу, что шелков и золота в твоей жизни было в избытке, а ты сбежала, усомнившись в любви. Зря. Любит он тебя. Любит. Насколько способно его ледяное сердце. И зовет обратно. Даже я здесь услышала его зов. Может, вернешься?
При этом вопросе я дернулась и испуганно вжалась в Рейна, который тут же сжал меня в объятиях и предупреждающе процедил:
– Разерта!
– Не рычи! Вижу, что поздно уже. Где ты их только находишь таких?
– Море мне благоволит.
– От меня что хочешь? Татуировку?
Взгляд ее, со смесью веселья и злости, прожег меня до костей.
– Не отвечай. Вижу. Езжайте к дому, – уже другим тоном произнесла она и отступила, скрываясь в зарослях. Лишь голос доносился: – И что же он вечно стремится ухватить недостижимое? То птицу вольную поймает в свои силки и приручит, то…
– Разерта, меня долгое время мучили сомнения, что было бы, не приди мы к тебе тогда? – неожиданно подал голос Рейн, перебивая ее.