– После разговора с Сыском я тут же уеду, находиться с вами под одной крышей – слишком большое испытание для моих расшатанных нервов, – фыркнула фьордина Нильте. – И я порываю всякие отношения с вашей семьей. Какое счастье, что мой Антер не женился на вашей внучке и теперь никак не будет замешан в этом скандале!
Бруно неожиданно расхохотался, заставив окружающих с недоумением на него посмотреть.
– Делла, а как вы собираетесь рвать то, чего нет? – сквозь смех спросил он. – Антер и без нашей помощи вляпался по самое не могу.
– У него истерика, – визгливо запричитала фьордина Нильте. – Шок от смерти любимой невесты. Нужно срочно успокоительного. Патрисия, да принесите же ему каких-нибудь таблеток.
В самом деле и ему, и маме нужно непременно чего-нибудь успокоительного выпить. Или просто выпить – чая этой компании будет явно недостаточно. Я направилась к выходу из комнаты.
– Да спокоен я, – отмахнулся Бруно и с удивлением в голосе добавил: – Мне казалось, я жить без нее не смогу. И вот она умерла, а я совсем ничего не чувствую. Только в голове какая-то звонкая пустота. Понимаю, что это ненормально…
Он развел руки в стороны, показывая свое недоумение.
– Все нормально. Этого и следовало ожидать, – загадочно сказала фьордина Берлисенсис.
Глава 7
– На что это вы намекаете? – подозрительно сказала фьордина Нильте. – Нет, конечно, Берлисенсисы все на редкость бесчувственны, одна ваша Лисандра чего стоит! Но даже для вашей семьи такое отношение Бруно к смерти любимой невесты как-то слишком.
– Судя по всему, не было никакой любви, а был банальнейший приворот, который пропал со смертью лица заинтересованного. Но не думаю, что бесследно…
– Приворот? – всхлипнула мама. – Тереса еще остыть не успела, а вы уже ее доброе имя полощете.
– Доброе имя? – нехорошо прищурилась фьордина Берлисенсис. – Знаете, Пилар, я нанимала частного детектива, он много интересного о вашей старшей дочери накопал. Уж ее имя добрым никак не назовешь.
– Это уж точно, – тихо сказал Андрес. – Только зря она сейчас про это…
Но мама ничего бабушке Бруно не ответила. Она закрыла лицо руками и затихла. По телу ее изредка проходила судорога сдерживаемых рыданий. Я решила сходить за успокоительным и поторопить Эдиту с чаем. Как я и думала, горничная вовсю делилась увиденным и услышанным под ахи и вздохи. Чай не только не был готов, им даже еще заниматься не начинали. Дворецкий, который слушал Эдиту не менее внимательно, чем кухарка, вспомнил, что он на работе, и сказал, что он все проконтролирует и принесет в гостиную.
– Фьорду Венегасу уже сообщили? – спросил он.
– Нет, – ответила я.
Я прикрыла глаза, собираясь с мыслями. В самом деле, папа ничего еще не знает. Он уезжал из дома, где все были живы и здоровы, и ему в голову не могло прийти, что кто-то убьет Тересу. Не представляю, как ему об этом рассказать. Для него это будет не менее тяжелым ударом, чем для мамы. Это я оказалась такой бесчувственной…
– Я с ним свяжусь, фьорда Венегас, – важно сказал дворецкий. – Не беспокойтесь.
– Спасибо.