– Ты поняла, о чем речь, – с достоинством произнесла родительница, поправляя волосы. – Мне пора. Максим, ты свободен?
– Моя карета в твоем распоряжении, – тут же отозвался он.
Мы засобирались, и только убирая посуду, я обнаружила на столе оставленную карточку. Вот же мама!
День не задался с самого начала. Костя после пятиминутки попросил задержаться и показал приказ о повышении моей ставки с таким видом, будто это его заслуга. А я узнала о приказе еще вчера, от Тамары Николаевны, секретаря главного. Я ее маму оперировала, и она мне по-дружески шепнула и о прибавке к зарплате, и о том, сколько представитель благотворительного фонда нашей больнице отвалил в благодарность за спасение друга. Недаром теперь ежедневно по три раза на дню докладывают о состоянии пациента нашему главному.
А Костик начал петь песню о том, как он меня ценит и, не щадя себя, выбивал мне новый оклад. Еще и руки распустить пытался, мерзавец! Вылетела я от него не в лучшем расположении духа и тут же выяснила, что меня уже дожидается представитель фонда собственной персоной. Любезничать с этим типом не было никакого желания, и я ушла на осмотр пациентов в тайной надежде, что он отправится за информацией к бывшему или главному. Не сбылось. С маниакальным упорством ждали именно меня.
И вот когда я почти отделалась от невыносимого типа, прибежала медсестра с сообщением о том, что Макс в боксе. Я забыла обо всем! Пока бежала, чуть не поседела от ужаса, представляя искореженное после аварии тело.
– Макс! – Камень с души упал, когда увидела возле бокса здорового и невредимого брата. Но, поймав его взволнованный и виноватый взгляд, насторожилась. – Что случилось?
– Клянусь, я не гонял! Меня подрезал пьяный идиот, и я уходил от столкновения.
Подойдя ближе, заметила, как его бьет дрожь.
– Кто там? – Я заглянула в бокс.
– Девушка. Я зацепил ее на тротуаре. Серьезных видимых повреждений нет, только кожа содрана на ладонях и коленях.
– Прибью тебя! – пообещала братцу и, унимая сердцебиение, шагнула к пациентке.
– Что у нас? – спросила медсестру, склоняясь над пострадавшей и проверяя реакцию зрачков.
– Похоже на обморок.
– Документы есть?
– Да, англичанка.
Плохо. Я мысленно выругалась, уже представляя Макса за решеткой. Иностранцев хлебом не корми, дай посудиться по малейшему поводу, а тут такое. Вспомнилась оставленная матерью кредитная карточка. Кто бы знал, как скоро она пригодится. Неожиданно меня захлестнула злость. А может, и пусть? Посидит, поумнеет и поймет, что закончиться могло все намного хуже.
Мысли метались в голове, а руки делали привычное дело, проводя осмотр и не обращая внимания на трясущегося братца.
– Как ваше имя? – убирая нашатырь, спросила у приходящей в чувство девушки, вспоминая свой английский.
– Элизабет… Грин. Я приехала в отпуск, и вот какая незадача, – слабым голосом произнесла пациентка, как будто извиняясь.