Я смущенно посмотрела на рыжего мужчину, борясь с желанием спросить, что именно он рассказывал о несчастной любви ко мне и уточнить, что мистер булочник неправильно назвал мое имя. Не Джаннет, а Дженнифер! С другой стороны, звучит в чем-то похоже, немудрено и перепутать.
Но не успела я открыть рот, как общительный хозяин булочной протянул руку и с энтузиазмом потряс мою ладошку, при этом добавив:
– Мадемуазель, меня зовут Пьер и я счастлив с вами познакомиться? Как Париж? Я столько лет не был на родине!
Что?!
Какая мадемуазель, какой Париж и, наконец, с чего это “Эштон много рассказывал”!
Во моей душе поднималась иррациональная, совершенно не логичная, но от этого не менее сильная злость.
– Пьер, ты не прав. Это не Джаннет.
И все… Этот рыжий гад ограничился только данным замечанием!
Значит, меня приняли за эту француженку. И, значит, слухи не врут, и она и правда существует.
И про нее рыжий мерзавец рассказывал своим друзьям!
Я внутренне кипела от гнева, ощущая себя чайником, у которого вот-вот сорвет крышечку. Сорвет так, что некоторым по физиономии прилететь может.
С бредовыми ревнивыми претензиями, да…
Дженни Риверс, бери-ка ты себя в руки и веди соответственно своему статусу. То, что ты одета, как простолюдинка, еще не лишает тебя дворянского достоинства. Что можно предъявить Эштону Ройзу? Увы, объективно ничего. А субъективно – стыдно признавать свои чувства.
Пока я витала в своих отнюдь не радостных мыслях, хозяин булочной провел нас в соседний зал, в котором было несколько столиков и совсем не было людей.
– Меню сейчас принесу, – кивнул нам француз и быстро вышел.
Эштон отодвинул для меня стул и помог сесть, и, опустившись напротив, невозмутимо сказал:
– Джаннет – моя подруга.
Я нервно переплела пальцы, не ожидая, что мужчина поднимет эту тему. В конце концов, любовниц не принято обсуждать с юными леди. Как бы этих любовниц не называли…
– Лорд Ройз, мне нет дела до вашей личной жизни.
Он лишь насмешливо вскинул медную бровь и протянул: