– У хищников, моя дорогая, есть два превалирующих инстинкта. Охота и размножение. Второй ты во мне разбудила уже давно… стоит ли так откровенно провоцировать возникновение первого?
Глаза по-прежнему не спешили покидать лоб, понимая, что проще не уходить, чем раз за разом возвращаться. А променад “туда-сюда” Эштон Ройз определенно мог им обеспечить.
Наверное, мне стоило бы ему что-то сказать. Например, о том, что он больной мерзавец и неадекватный псих, по которому давно Бедлам плачет. Что в нем совсем ничего нет от истинного лорда, и вообще – леди в шоке.
Проблема в том, что я все это уже заявляла, и, как можно понять, никаких перемен не последовало!
Еще можно было начать вырываться, кричать или, на худой конец, заплакать. Заплакать – это вообще универсальное средство от всех жизненных проблем. Если на правильных мужчинах его использовать, конечно.
Итак, что будет, если я сейчас стану вырываться? Скорее всего, руки, которые сейчас спокойно лежат на моей талии, начнут вести себя более вольно, да и губы, медленно изучающие мою шею, в два счета могут осмелеть. Вот уже добрались до уха и сейчас скользят по изгибу раковины, от чего у меня почему-то дыхание замирает, и коленки начинают дрожать.
– Отпусти меня, а? – тихо попросила я.
– Не хочу, – так же тихо признался Эштон, прихватывая губами мочку уха и плотнее прижимаясь бедрами к моим юбкам. Юбок было слишком мало и потому я отчетливо ощущала, что, кроме косточек, на теле джентльменов есть еще некоторые твердые части. Угрожающе твердые, я бы сказала!
Мама…
– Ты меня пугаешь.
– А ты меня возбуждаешь.
Папа…
– Если ты будешь настолько плохо себя вести, я не пойду с тобой на вторую встречу.
– М-м-м… ты зашла с тяжелой артиллерии? Действенно, Дженни. А если я буду себя хорошо вести, ты пойдешь не просто на встречу, а на свидание. Согласна?
– Эштон Ройз, вы совершенно неприлично прижимаете меня к двери! Я вас боюсь, какие свидания!
– Приличные, – жарко выдохнули мне на ухо таким тоном, что я поняла – доверия ему нет.
Но сейчас придется согласиться…
– Хорошо, приличные так приличные, свидания так свидания. А теперь пустите меня наконец!
Он тихо простонал, напоследок накрывая бешено бьющуюся на шее жилку поцелуем, и чуть отстранился, но только для того, чтобы развернуть меня к себе лицом.
Я заглянула в совершенно черные глаза Эштона и… трусливо зажмурилась. Он только хмыкнул и, наклонившись, коснулся моей щеки невесомым поцелуем.