Первая несмелая переписка превратилась в более чем оживленную. Теперь раз в неделю я не только делала записи в дневнике, сухо пересказывая важные факты, но и писала Эштону. Конечно, письма шли почти месяц, но нам это совершенно не мешало, так как четкой хронологии событий мы, разумеется, не придерживались – просто болтали о разном.
Я рассказывала о последних событиях Лондона и наших общих знакомых, а Эштон описывал города, в которых бывал, прекрасную природу и периодически разбавлял повествование курьёзными дорожными случаями.
После того, как я рассказала о том, что начала заниматься итальянским, он удивился, похвалил и предложил половину письм всегда писать на этом языке. Идея мне понравилась, и теперь мы общались на двух языках, временами с примесью хинди. Эштон пару раз записывал транскрипцию и перевод особо понравившихся ему стихотворений. Звучание было необычным, но мне очень нравилось.
Иногда я доставала его подарки из числа тех, что более всего понравились. Скользила пальцами по изгибам статуэток, трогала прохладные грани украшений и вздыхала пряные запахи далёкой страны. Мне хотелось ее увидеть.
Забавно, не так ли?
Ещё год назад я и думать не хотела о чем либо кроме традиционных ценностей и привычного окружения, а сейчас такие перемены…
К сожалению, поездка Эштона затянулась. С его отъезда прошел почти год. Бесконечно долгий год, который скрашивали только письма, которым не было числа и которые с каждым посланием становились все нежнее. Я была уверена, что по возвращении он вновь придет к брату просить моей руки. И я была уверена, что отвечу согласием.
Несмотря на все минусы Эштона, которые, впрочем, с каждым днём казались все более незначительными.
Обиды тускнеют на расстоянии. Чем больше миль разделяет людей, тем с большей любовью они перебирают яркие и приятные воспоминания.
Я была теперь подтверждением этого правила.
Нет, я не перестала выезжать в свет, но сейчас все меньше внимания уделяла кавалерам. Мне стало как никогда скучно притворяться. А в беседах с джентльменами это необходимо.
Неделю назад я получила последнее письмо от Эштона, в котором говорилось, что в ближайшее время он завершает свои дела и возвращается в Англию. Все семь дней с моих губ не сходила улыбка, и я с трудом удержалась от того, чтобы не начать носить с собой самые личные и приятные письма. Это было бы крайней степенью ослабления мозга.
Глава 19
В которой происходят роковые события и кипят страсти
Беда пришла откуда не ждали.
Сегодня устраивали один из первых балов открытия сезона, на которым я была обязана присутствовать, потому сейчас я обмахивалась веером и приторно-сладко улыбалась Аманде Хортон.
– Как вам начало сезона? – прощебетала одна из моих бывших подружек, стреляя глазками по сторонам.
Заметив, что она задержала взор на тучном джентльмене в пурпурном камзоле богато расшитым золотой нитью, я едва заметно поморщилась.
Джентльменом являлся маркиз Норрисон. В моем дневнике напротив его имени была куча минусов вроде полноты, неприятного дыхания и пота, а также стремление повесить на себя сразу все фамильные драгоценности. Но плюс был! Один, но для некоторых весомый! Норрисон безумно богат. Судя по всему, в глазах кое-кого это перекрывает недостатки.
– По мне, начало сезона выдалось на редкость скучным, – проговорила Аманда, возвращая всех к теме разговора.