– Давно пора было прекращать эту галиматью с Девами, – затянувшись, заговорил Тёма. – Какое-то прямо проклятье – постоянно на них натыкаться. В детстве я отказался пойти со старушкой, и та заморозила моего пса. Тренер с соревнований оказалась ожившей Страстью…
В ушах зашумело. Хельга его знала – вот почему открыла без вопросов. Но как он с ней справился? Быть такого не может, чтобы Тёма был сильнее ее. Если его мать – Осенняя Дева, то кто отец – Бог Ра?
– …вырос и решил вернуть долг, – продолжал Тёма. – И заодно проверить, что будет, если убить одну из вас и не позволить передать силу. Но Хельга улизнула. Она, наверное, умерла у тебя дома?
Вера кивнула. Точно он чем-то ее накачал.
Тёма склонился к ней и с нежностью провел пальцем по запястью.
– Это все не важно, – ласково сказал он, и на секунду я подумал, что они сейчас поцелуются. – Ты теперь со мной. Скажи, у тебя еще осталось немного силы?
Вера, на секунду прислушавшись к чему-то в себе, снова кивнула.
– Я знаю, как их истратить. Если только ты не хочешь снова делать мне больно.
Она виновато коснулась его руки – хвост дракона пересекал свежий шрам, который я сразу узнал. Откуда?..
Тут картинка постепенно сложилась. Пока я пытался защитить ее, она сама пришла к нему и отдала свою силу. Добровольно.
Тёма выпустил колечко дыма и указал головой в мою сторону.
– Разморозь его сердце.
Пульс у меня зачастил, как у пойманного кролика. Вера подняла на меня пустые глаза. Высохшие слезы оставили едва заметные дорожки на впалых щеках.
Я облизал губы.
– Не делай этого.
Мгновение она медлила. Потом поднялась и как была, босиком, бесшумно двинулась ко мне. Сердце колотилось уже в горле.
Между лопатками легла маленькая ладонь. Гребаные погодные тетки. Зачем Хельга оставила меня с девчонкой, которая в конце концов лишит меня самого важного?
Прохлада пропитывала футболку, как если бы кто-то прижал к спине кубик льда. Как назло, в голову лезло все, что я пытался выдрать из памяти. Мама обнимает меня слабыми руками и просит присмотреть за Ванькой. Товарищ с простреленным бедром умоляет передать весточку сестре. Катя сидит у окна и ласково говорит, что мечтает о малыше. Потом – ее серое лицо в гробу и заключение патологоанатома «срок беременности три недели».
Сначала я ничего не чувствовал. Потом щелк, и внутри как кран приоткрыли. Боль хлынула в сознание. Дыхание перехватило, в мыслях билось одно –