Граймс приблизился, согрел меня в объятиях. Смял губы долгим, обстоятельным поцелуем и уложил на подушку. Навис сверху, сдул с плеча кружевную лямку. С ним было очень, очень тепло.
Я прорисовала пальцем извилистую царапину над его бровью. Руки бы Вейрону поотрывать, ей Варху! Портить такое красивое лицо.
— Эльза… — вздохнул Альвар, собираясь в чем-то признаться. — Я был сегодня утром в Либтоунской академии.
— Что?!
— И общался с сиром Саливаром. Он до сих пор там целительствует.
— О боги…
— Мы говорили о том, почему вы отказались от практики и…
— Так вы все знаете? — я ошеломленно распахнула рот и нервно заерзала.
Граймс мягко вжал мое плечо в подушку, не давая сбежать. Отвернуться от его цепких глаз.
— В общих деталях, — наморщил лоб. — В общих деталях…
Зачем он расковырял мое прошлое? Меня вполне устраивало жить в настоящем. Там, где все реально и осязаемо. И не больно.
— Жалеете меня? — я обиженно поджала губы.
— Нет, что вы… Как такой прожженный циник, как я, может жалеть наивную девицу, оказавшуюся в омерзительной ситуации? — он картинно поднял брови, сам себе «удивляясь». — Я обязан сказать что-то о безголовых квахарках, которым в детстве мозги ампутировали…
— Да, обязаны, — я нахмурилась. — Скажите.
— Я потом скажу. Как получше сформулирую, — он с силой прижался теплыми губами к моей щеке и требовательно прошептал: — Расскажите мне, Эльза, что там было.
— Я не хочу. Зачем?
— Надо же мне поставить диагноз, чтобы подобрать правильную терапию? — проворчал строго.
— Я уже справилась с этим. Более-менее.
Я завозилась под ним. Тяжелым и горячим настолько, что это сбивало с толку и лишало разумных мыслей.
— Меня обманываете или себя?