Зибахер побагровел и уставился на меня безумными глазами. Он сейчас сам как лосось на нересте, жуть-то какая.
– Подкупить меня вздумала?
Не думала. Я думала он намекает на икру. Отсыпать ему трюфелей за прогул – слишком жирно. А уж икрой откупиться я бы смогла. Я хочу поехать в Аунсбрук!
– Герр Зибахер, я не собиралась вас обещать. Просто мы с Винсентом участвуем в музыкальном конкурсе, и нам очень нужно посмотреть отборочные наших конкурентов. Я готова на отработки. А икра это же бонусом вам. Как моему саааамому любимому преподавателю!
Браво, Елена. У Клауса даже губы дрогнули в лёгкой улыбке, и он уже было отпустил меня, как вдруг:
– Винсент? Винсент Вестерхольт?
Вот в этом вопросе точно был самый настоящий вопрос. Но я просто не знала больше никаких других Винсентов, и просто растерялась.
– Да. А что?
– Вот же гаденыш лживый. Наплел мне, что сестра заболела и будет ухаживать за ней весь день.
Упс. Видимо, стоило обговорить всё это с Винни заранее. Вот же! Взяла и подставила его.
Герр Зибахер злобно потирал руки, поглядывая на меня.
– Вот вы двое, злостных уклонистов и попались. Завтра в моём кабинете. Оба! Буду решать вашу судьбу.
Нервно сглотнула, но все же спросила:
– Так мне можно съездить в Аунсбрук вместо вашей пары?
– Можно. И не забудь про икру для своего саааамого любимого преподавателя.
Я быстро попятилась к двери, пока Зибахер не передумал, попутно прикидывая, как мне рассказать Винни о такой подставе… А ещё нужно достать икры. Обещала же.
***
Мы ехали уже почти час. Подушка мне пришлась очень кстати. Винсент положил её мне на переднее сидение, потому что оно совсем не выглядело удобным. Ободранная обивка, торчащие куски поролона. Кто-то явно частенько ковырял место пассажира от скуки.
– Извини, машина очень старая, а если не подложить что-то мягкое, то задница у тебя уже минут за десять квадратной станет.
Проигрывала эти его слова уже который раз, и никак не могла сосредоточиться на работе, которую мне нужно было написать по социологии на завтра. То, как он сказал словно “задница”, звучало мило и пошло одновременно. И вот я уже добрых полчаса постукивала карандашом по заголовку своего ненаписанного эссе.