Зал погрузился в кромешную тьму, а затем занавес медленно пополз вверх. Из-под него лился дымный лиловый свет и тихая, но нарастающая музыка оркестра.
– Дорогие зрители, приветствуем вас на отборочном туре для независимых музыкантов нашей страны и ближнего зарубежья, – раздался глубокий голос конферансье. – Этот вечер надолго останется в вашей памяти.
Вот тут он не ошибся, и дело уже даже не предстоящих выступлениях. Сегодня я начала встречаться с Винсентом, и почти сразу же познакомилась с его отцом. Незабываемо. Главное, чтобы он и моим отцом тоже не оказался. А такое спросить непринужденно я точно не смогу, потому мои планы на сегодня не выступление смотреть, а искать знакомые черты в лице Говарда и не выглядеть при этом сумасшедшей…
Глава 20
Подошла к сервировочному столику и ухватила двумя пальцами тарталетку с красной икрой прямо с серебряного блюда. Может, наскоблить отсюда для Зибахера, как раз хватит на целую банку! Отлично, я способна шутить даже в такой ситуации, не все потеряно. Но аппетита у меня все равно не было, и я положила закуску на место. И налила себе прохладной воды из запотевшего кувшина.
Говард Вестерхольт решил мою дилемму с местами и сел с краю. Он взял в руки программку и принялся ее изучать. Теперь колебался только Винсент. Почему-то я подумала, что сейчас он просто отставит один из стульев в дальний угол, и на этом все и закончится. Тогда я окажусь в идиотском положении. Поторопилась и заняла место по центру, теперь-то Винни точно никуда не денется..
Тоже развернула программку, пока гасили остальной свет в зале.
– Какие-то там по счету Ночные Шуты? – спросил Винс и покорно сел слева от меня.
Я водила пальцем по длинному списку исполнителей. Да мы тут до глубокой ночи пробудем! Он бесконечный!
– Они почти в самом конце.
– Хорошо, – тяжело вздохнул он, а затем вытянул свою слегка дрожащую руку у себя на колене ладонью вверх.
Встретилась с ним взглядом и поняла все без слов, ему хочется поддержки, и я дала Винсенту ее. Накрыла его руку своей, и он тут же сплел наши пальцы.
Зал погрузился в кромешную тьму, а затем занавес медленно пополз вверх. Из-под него лился дымный лиловый свет и тихая, но нарастающая музыка оркестра.
– Дорогие зрители, приветствуем вас на отборочном туре для независимых музыкантов нашей страны и ближнего зарубежья, – раздался глубокий голос конферансье. – Этот вечер надолго останется в вашей памяти.
Вот тут он не ошибся, и дело уже даже не предстоящих выступлениях. Сегодня я начала встречаться с Винсентом, и почти сразу же познакомилась с его отцом. Незабываемо. Главное, чтобы он и моим отцом тоже не оказался. А такое спросить непринужденно я точно не смогу, потому мои планы на сегодня не выступление смотреть, а искать знакомые черты в лице Говарда и не выглядеть при этом сумасшедшей…
Конферансье без умолку нахваливал всех выступающих, зал же отвечал довольно жидкими аплодисментами после каждого выступления. Задумка организаторов этого тура, или так выпал жребий, но исполнители, оказавшиеся в самом начале не были достойны не то что выхода в следующий тур, им даже на этой сцене находиться было нельзя. Они словно святыню своей игрой оскверняли. Всё-таки это во мне не меняется. Снобизм мой так никуда и не выветрился. Хвала Музам, эта часть меня мне всё же нравится, и я не хочу меняться. Если что-то плохо, я не хочу это нахваливать. Честность наше всё.
Винсент вообще уснул после четвертого выступающего. Слушать одинокого флейтиста оказалось просто выше его сил и любопытства.
– Разбуди, как что-то интересное начнётся, – сказал он и устроился у меня на плече.
Я попыталась возмутиться. Напомнить ему, что мы не одни, но его дыхание почти сразу же стало ровным, словно кто-то на невидимую кнопочку нажал и перевёл его в спящий режим. Пусть спит. Ему ещё обратно вести нас в Академию.
– Мне очень жаль, Елена, что ты стала свидетелем этой сцены. Мой сын несколько несдержан, – ни с того ни с чего начал извиняться Говард, которому очевидно тоже наскучил концерт и идиотские реплики конферансье, который отчаянно пытался спасти положение.