– Что ж, – неуверенно начал Флориан. – Я хотел лишь предложить дисквалифицировать ваше а капелла трио…
– На каком это основании? – недовольно встрял Амадей. – Девчонки честно выиграли конкурс, сцену не поджигали, в столовой драк не устраивали.
– Мы не дрались, – возмутились мы хором с курочкой.
Хотя кто же нам поверит-то. Я до сих пор пахну блинами и зеленым луком. Только ведь голову отмыл от перьев. У моей принцессы явны фетиш на мои волосы. Но сам хорош. Наплел ей такого бреда, что за всю жизнь не разгрести, даже поцеловать пытался. Как бы теперь это все повернуть в шутку. Ни черта Курочка не вспомнила о нас. Наивный.
– Не важно. Мне не за что исключать студенток, они также поедут в Клостер-ам-Зее защищать честь Академии Святого Михаила.
– Но… – Герр Майер выглядел явно подавленным. – Я…
– Договаривай, Флориан, что с ними не так?!
– В правилах конкурса четко прописано, что коллектив должен исполнять оригинальную, не засвеченную ранее песню, а твои студентки поют исключительно каверы. У них есть что-то своё?
Амадей побледнел и начал суетливо рыться в шкафах. Вытащил из ящика смятое и явно не прочитанное положение о конкурсе. Он нервно бегал по нему глазами.
Не старайтесь, Герр Ректор. Внимательности Флориана к деталям можно позавидовать, а его желание исправить то, что он сотворил с Наной и со мной слишком сильно. Уверен, он даже жалобу организаторам успел накатать на коллектив, чтобы Елену взяли обратно. Но её я никуда не отпущу. Она теперь моя!
– А ты не мог мне раньше сообщить об этом? – Циммерман почти орал на своего гостя.
Такой серьёзный промах может стоить Амадею должности, а он и так отвратительно справляется со своими обязанностями в последнее время. Престиж академии стремительно падает. Позор на конкурсе – последнее что ему нужно в нынешнем положении.
– Слушай, мне и в страшном сне не могло присниться, что ты отстранишь мою протеже.
Твоя протеже играла хуже сломанной музыкальной шкатулки. Очнись! Бездушно и механически. Вы сломали её, сломали и бросили. И так сойдёт, правда?
– Что же это получается? – Нана наконец подала голос. – Академию никто не представит в этом году?
Как сложно не смеяться. Амадей решил наказать нас, но щелкнул себя же по носу, а Флориан помог ему. Это прекрасно. Какое-то слово было замечательное для подобного момента. Как же? Как же? О. Возмездие!
– Какого чёрта ты лыбишься, Вестерхольт?! – Циммерман переключил свой гнев на меня. – И как же теперь называется твой новый коллектив независимых исполнителей?
Я самодовольно улыбнулся, представляя, какой эффект это произведет на мерзавца Флориана. Но его чувство вины не идёт ни в какое сравнение с моими страданиями и болью.
– Парамнезия Елены.
Мой креатив оценила только Нана. Интересно, она в курсе того, как мило краснеет? Только ради этой ее реакции стоило все это провернуть. Примерно так же она смутилась, когда я признался, что все мои песни посвящены ей. Каждый день хочу смущать ее вот так. А это легко, особенно когда знаешь все ее секреты. В нашей партии карты Наны лежат рубашкой вниз, я вижу все ее козыри и слабые места. Она же не знает обо мне ничего. Только то что сама придумала и во что поверила.