— Прости, — глухо прошептал он и, нависая надо мной, ещё раз обвёл взглядом моё тело, горящую шею, пылающее лицо и остановился на глазах. Он словно желал запечатлить в памяти всё до мельчайших мелочей.
Секунда и Морт рывком встал. Я ещё несколько секунд позволила себе полюбоваться им. Пылающие страстью глаза стали настолько синими, что казались нереальными. Волосы топорщились, крича о произошедшем. Губы чутка припухли и покраснели от наших поцелуев. Вены на шее пульсировали, говоря, что его сердце бьётся также, как и моё. Я скользила взглядом по широким плечам, твёрдой груди, накаченным рукам и… спустились туда.
По моим венам потекла лава.
Я быстро отвернулась и села на кровати, застёгивая пуговицы на рубашке. Морт сел рядом и обнял меня одной рукой. Затем склонил голову и глубоко вдохнул запах моих волос.
Стыдно мне не было, но неловкость не давала что-либо сказать первой. Самое ужасное то, что именно Морт подумал о последствиях наших действий, а вот я… я потеряла разум почти сразу. И это было так… не знаю, пока, как, но суть в том, что Морту и не нужно было останавливаться. Он сразу мне сказал о том, что чувствует во мне свою истинную, и он хотел инициации, чтобы мы стали истинной парой полноценно и навсегда. Этого не хотела я, поскольку собиралась вернуться обратно домой. Но не я остановила нас сегодня. Не я.
Посмотрела на парня, что нежно обнимал меня, и внутри кошки заскребли. Он был благороден настолько, что только за это его можно полюбить, не говоря уже об остальном. Он не думал о себе, он думал обо мне. О том, каково мне будет завтра, если бы мы инициировались сегодня.
— Спасибо тебе, — прошептала я, положив голову ему на плечо.
— Я хочу, чтобы это произошло не из-за порыва, а, чтобы ты сама этого захотела, — он повернул ко мне голову. Тоже сделала и я. Мы встретились затуманенными взглядами. — Если только ты сама решишь стать моей парой.
Я промолчала, не в силах ответить. Иррационально захотелось плакать. Прям плюхнуться лицом в подушку и разрыдаться от переизбытка таких противоречивых чувств.
Стоит ли говорить, что в этот вечер мы не стали проверять мои знания, а просто решили лечь спать? Уснуть я не могла долго.
Губы ещё помнили его поцелуи, помнили его прикосновения.
Мне всю ночь слышался шёпот “Ния… Моя Ния…”.
Глава 25
Подходя к величественной Академии оборотней, я испытывала трепет. К сегодняшнему дню я готовилась неделю, но, как оказалось, безуспешно. От волнения подрагивали руки и подкашивались ноги. Я старалась никак не выдавать своих чувств, но натыкаясь на внимательные взгляды Морта, понимала, что вот его я обмануть никак не смогу.
Есть и ещё одна причина водоворота моих эмоций — обжигающие взгляды одного снежного барса. Именно из-за его небесно-голубых глаз я не могла нормально спать. Мне всю ночь снилось то, что было между нами вечером. Тело помнило прикосновения, и его ломало. Перед глазами был он. Его сильные руки, что меня сжимали, его нежные губы, что обжигали меня и его глаза, полные невероятной страсти и… любви.
Я тряхнула головой, сбрасывая воспоминание о нас на кровати. Нужно настроиться совершенно на иной лад.
— Итак, Романенко, я тебя сейчас познакомлю с преподавателями, которые будут заниматься с тобой. Затем мы пройдём в библиотеку, где тебе оформят доступ и заглянем на склад. Всю остальную экскурсию тебе проведёт Морт. Моя задача везде сделать тебе доступы, — заключил куратор. Мы пошли очень рано в Академию. Почти за час до начала пар, чтобы успеть всё.
— Хорошо, спасибо, — поспевая за широкими шагами урсолака, ответила я.
Я с придыханием рассматривала здание вблизи. Оно было величественно! Огромное, красивое, с множеством серых скульптур животных и усыпано разнообразной лепниной. Высокие окна обрамляли узоры и символы, которые несли в себе могущественную магию. Стёкла расписаны непревзойдённым художником, который виртуозно играл своей морозной кистью. С такого ракурса казалось, что высокие пики уходят в небо и разрезают собой грозные тучи.
Старинный замок словно был живой и хранил в своей памяти тысячи историй его обитателей, прятал в себе тайны мира сего и манил рассказать ему свою историю, чтобы она вплелась в его многовековые летописи. Стала ещё одним кирпичиком в толстых стенах и вдохнула новую жизнь.