– Да его не надо бояться, – успокоила я. – Он на людей внимания не обращает.
– Ага, – как-то не слишком уверенно согласился Уин.
Я вернулась к стражнику.
– Мы одним глазком посмотрим – и сразу назад. Вы же знаете, меня в авиарии не трогают.
– Нет уж, брать такое под свою ответственность не стану, – отрезал тот.
Я вздохнула и засунула руки в карманы, проверяя, что там есть. Денег, разумеется, не оказалось. Ну а пытаться подкупить дюжего мужика пирожком – это даже звучит глупо. Стражник же не грифоненок-сладкоежка.
– Пожалуйста? – испробовала я последнюю попытку, заглядывая ему в глаза и невинно хлопая ресницами. – Мы быстро и никому ничего не скажем. Я только покажу моему другу Заката. Это совершенно безопасно!
Наконец-то к уговорам присоединился и Уин.
– Честное слово, – добавил он. – Мне еще год учиться, чтобы меня подпустили к гнездам на Орлиной Голове. А здесь грифоны на расстоянии вытянутой руки. Я об этом всю жизнь мечтал!
Стражник сердито запыхтел, угрюмо посмотрел на него, потом на меня и все же буркнул:
– Ладно, проходите, пока никто не видит. Но к грифонам, парень, слишком близко не подходи. И тут же назад!
Он приоткрыл массивную створку, и мы скользнули в щель. В ноздри сразу ударил запах свежего сена, за последнее время ставший родным. Я невольно улыбнулась и смело направилась к проходу между загонами.
– Идем, Закат облюбовал себе один из дальних загонов. Вот тут у нас живет Кусачка…
Оглушительный клекот заставил меня замолчать. Я растерянно посмотрела на Кусачку, который впервые на моей памяти издавал такие громкие звуки. Больше того, он встал на задние лапы, передние упер в верхние доски забора, выпустив длинные острые когти, и злобно щелкнул клювом на Уина.
Побледнев, друг прижался спиной к закрытой створке ворот.
– Да не бойся, – успокоила я. – Он так взятку выпрашивает.
– В-взятку? – заикнулся Уин.
Наверное, в его воображении нарисовалась оторванная нога нерадивого студента.
– Яблоки, мясо, – пояснила я. – Говяжью вырезку любит и сливки. Губа у него не дура. Клюв, вернее. Давай, не трусь.
Но стоило Уину сделать робкий шаг вперед, как на «сцену» вышел Гордец.