– Хорошо, жду от вас хороших новостей.
По широкой лестнице в сопровождении одного из секретарей президента Анри Обрайн добрался до приемной. Ждать пришлось недолго, каких-то минут десять. Все это время из-за прикрытой двери доносился громкий оживленный разговор, прерывавшийся заразительным смехом. Судя по голосу, президент пребывал в хорошем расположении духа. Не зная о том, что в этом кабинете принимаются важные решения и делаются серьезные доклады, можно было бы предположить, что за толстыми дверьми проходит веселый мальчишник.
Впрочем, стены Белого дома видывали еще и не такое!
Неожиданно дверь отворилась, и из кабинета вышел бригадный генерал Робзон, храня на лице какую-то загадочную плутоватую улыбку. Встреча с президентом определенно добавила ему настроения в унылые армейские будни. Заметив сидевшего в приемной помощника директора ФБР, генерал дружески поинтересовался:
– Вы хорошо долетели, Анри?
– У вас великолепный самолет, генерал, – подтвердил Обрайн. – Спал как убитый!
– Рад, что он вам понравился, – отвечал бригадный генерал и, козырнув на прощание, быстро вышел из приемной.
– Прошу, сэр, – встрепенулся секретарь. – Президент ждет вас.
Это был даже не кабинет, а переговорная комната, где можно было обсудить какие-то текущие дела. В окружении мягкой мебели президент должен был чувствовать себя невероятно комфортно. Аскетически выглядел только длинный стол, на котором стопкой лежали исписанные листы бумаги и четыре папки: две в красной обложке и две в синей, а также длинная ручка. Вполне обыкновенная обстановка, и только герб на стене указывал на принадлежность хозяина кабинета к высшей власти в стране.
Поднявшись из-за стола, президент шагнул навстречу Обрайну. Спокойный, волевой, невозмутимый, одним своим видом придававший уверенность американскому народу. Ничто не указывало на ребячье времяпрепровождение, произошедшее всего-то несколько минут назад. Он был точно таким же, каким не однажды приходилось наблюдать его с экранов телевизора. Президент мог быть разным. Это качество тоже входило в перечень его достоинств. Небольшой мини-спектакль был предназначен для единственного зрителя – Анри Обрайна.
Пожав руку гостю, президент произнес:
– Что там у вас с банком «Империал»? Докладывайте! – И, устроившись в мягком кресле под портретами основателей Конституции, он предложил присесть и гостю. – Меня тут эксперты немного напугали, что в случае нашей неудачи полететь может вся американская экономика. А вместе с ней может обрушиться и вся мировая финансовая система. Скажите, это так?
– Именно так, господин, президент, – не стал лукавить Обрайн.
– А теперь заверьте меня, что этого никогда не произойдет! Дайте мне слово, что в ближайшие часы вы отловите этого мерзавца!
В его голосе, всегда таком спокойном, прозвучали металлические интонации.
Дорога к первому креслу страны не бывает усеяна розами. Скорее всего, она напоминала проселочную дорогу где-нибудь в глубинке Техаса, побитую колдобинами и буераками. Прояви кандидат в президенты хотя бы единожды несдержанность или неосторожность, так был бы отброшен на обочину жизни безо всякой надежды когда-нибудь приподняться. Так что его можно было назвать настоящим бойцом.
– Все не так плохо, господин президент, как вам рисуют эксперты Белого дома. Буквально полчаса назад мне сообщили, что в берлинском и лейпцигском банках, находящихся под нашим наблюдением, двое клиентов интересовались приходом несанкционированных переводов на их счета. Мы выяснили, что это за люди, и ведем за ними наблюдения.
– Как их фамилии?
– Один счет на имя некоего Кристофера Шрайбера, а другой – на Диану Смолевич.
– Смолевич… Странная фамилия. Кто она?