– Да, я так думаю, – твердо произнес Леваков.
– Что ж… Возможно, ты и прав. Я ведь тоже места себе не нахожу с тех самых пор… как это все… случилось.
– Ну вот! – обрадовался Леваков. – Если мы расскажем все, как было, то нас наверняка не посадят.
– Думаешь? – посмотрел на водителя Геннадий Викторович.
– Уверен.
– Хорошо, – как-то слишком быстро согласился Ионенко. – А когда ты намерен идти в полицию?
– Да хоть завтра с утра!
– Хорошо, – повторил Геннадий Викторович. – Ты пока иди, а я подумаю…
Когда водитель покинул кабинет, Геннадий Викторович некоторое время сидел в раздумье. Ему вот теперь как раз и вспомнить бы про разбитый в деревне нос и про то, что жить лучше своим умом. Ан нет, посидев пару минут, он вдруг сорвался с места и отправился к Колупаеву.
– Мой водила сказал, что пойдет в полицию и все расскажет, – с ходу выпалил Ионенко, как только вошел в кабинет генерального директора.
– Тише ты, не ори так, – оборвал его Колупаев. – Закрой дверь!
Ионенко плотно прикрыл дверь, нервно прошел к директорскому столу, бессильно плюхнулся в кресло и скороговоркой без всякого выражения проговорил:
– Мой водитель Леваков только что приходил ко мне. Он сказал, что намерен идти в полицию и все там рассказать. Он считает, что, если мы во всем признаемся, нас не посадят…
Олег Дмитриевич откинулся на спинку кресла и какое-то время смотрел на Ионенко. Но видел не его, а того охотника, которого они закопали недалеко от дуплистой сосны. Очнувшись, он взял трубку и спросил:
– Ты у себя?
– Да, – ответили ему.
– Тогда мы сейчас к тебе придем, – сказал Олег Дмитриевич и поднялся из-за стола…
Дунаев приходу Колупаева и Ионенко ничуть не удивился. Когда Колупаев ему позвонил, Станислав Николаевич уже по голосу понял, что случилось то, о чем они хотели бы поскорее забыть.
– Ну? – спросил он с ходу, как только Олег Дмитриевич и Геннадий Викторович вошли в кабинет председателя совета директоров.
– Он хочет идти в полицию и все рассказать, – выпалил Ионенко.