– Значит, наши съемки произойдут не ранее, чем через неделю.
– И что? – спросила Эмма Григорьевна. – Вас что-то не устраивает?
Мне стало ясно, что связываться с этой дамочкой будет себе дороже. И все же побеседовать с Мутозиной стоило. Ведь она была бок о бок с Масловским с 2008 года. Целых шесть лет! А это вам не комар чихнул. И я как можно более доброжелательно произнес:
– Хотелось бы как-нибудь пораньше.
– Хорошо, – после недолгого молчания проговорила Эмма Григорьевна. – Прямо сейчас продиктуйте мне вопросы, которые вас интересуют. Я подготовлюсь, и завтра в середине дня вы можете подъехать ко мне в офис и проинтервьюировать меня. А что вы будете делать – небольшой сюжет или большой телеочерк, это уже дело ваше. Вы согласны?
– Да. Это было бы просто отлично! – обрадовался я и продиктовал Мутозиной вопросы, которые меня интересовали. Когда я озвучил вопрос о его отношениях с женой, она спросила:
– А это зачем?
– Ну, насколько мне известно, Василий Николаевич был поборником семьи и семейных ценностей, – быстро ответил я, чтобы у Эммы Григорьевны не успело возникнуть подозрение, будто в данном вопросе содержится какой-либо подвох. – Но у них с Алевтиной Павловной детей не было. Почему? Как складывались отношения в их отдельно взятой семье? Ведь зрителю всегда интересно нечто личное, когда рассказывается о конкретном человеке такого масштаба, как Василий Николаевич…
– Ну, хорошо, – согласилась Мутозина. – Еще вопросы?
– Больше вопросов нет, – сказал я и осторожно добавил: – Пока. Но хочу вас предупредить, Эмма Григорьевна, что один-два вопроса все же могут возникнуть по ходу нашей беседы.
– Я вас поняла, – ответила Мутозина. – Что ж, смотря какие это будут вопросы. И право отвечать на них или не отвечать я оставляю за собой. Это вас устраивает?
– Вполне.
– Тогда до завтра. Жду вас завтра, скажем, в три часа в нашем офисе. Знаете, где он находится?
– В Камер-Коллежском переулке. Двухэтажный особняк прямо напротив здания суда, так?
– Так, – ответила Эмма Григорьевна, и в трубке раздались гудки.
Глава 5. Непроходимый бабник, или Верный муж, примерный семьянин
Под утро я чертовски замерз. И проснулся, когда не было еще и семи.
Какое-то странное нынче лето. Вчера еще за окном было около тридцати градусов, а сегодня на градуснике красный столбик едва дотягивает до пятнадцати.
Сон прошел, и я был вынужден встать, умыться и, естественно, выпить для бодрости чашку кофе.
Сегодня, до интервью с Эммой Мутозиной, было бы неплохо побеседовать с Эдуардом Юрьевичем Григорянцем. Неужели он тоже станет требовать у меня перечень вопросов, которые я намерен ему задать, чтобы тщательным образом подготовиться к ним? А может, с ним лучше поговорить без камеры? Тогда он будет более откровенным. Ведь эта Эмма Григорьевна, похоже, не станет со мной откровенничать ни на камеру, ни без нее. Та еще штучка!