В квартиру на Бейкер-стрит я возвращался, когда над темнеющими улицами начинал сгущаться октябрьский туман. За каминной решеткой не плясал огонь, поскольку миссис Хадсон не велела застенчивой горничной «беспокоить джентльмена». На обеденном столе не было следов ужина: Холмс питался, как цыган, – поклевывая еду с подноса, стоявшего возле письменного прибора. Пищи он поглощал крайне мало, если не считать таковой крепкий табак. В первый вечер мой друг отправился в постель очень поздно. А через день, когда я вошел утром в непроветренную комнату, стало ясно, что накануне Холмс не ложился вовсе. Вид у него был бледный и изможденный, будто он потерял пуд веса.
– Ну, старина, это никуда не годится, – мягко сказал я. – Так вы себя изведете. А разве от вашей болезни будет польза делу?
Он хмуро посмотрел на меня и ничего не ответил. Я принялся за яичницу с беконом, стараясь не звенеть приборами. О том, чтобы с ужасающим хрустом намазать тост маслом или джемом, не могло быть и речи.
Казалось, мой друг погрузился в транс. Он сидел над своим блокнотом, обложенный книгами, и переворачивал страницы, которые под его пером быстро покрывались цифрами, буквами, словами на разных языках. Ничего, кроме шелеста бумаги, брошенной в корзину, не нарушало тишины. Полностью сосредоточенный на работе, Холмс не отрывал напряженного взгляда от своих записей.
Наконец я поднялся, чтобы удалиться в спальню, и тут заметил, что лицо сыщика, по-прежнему бледное и измученное, слегка прояснилось.
– Пока вы не отправились спать, Ватсон, – проговорил он, поднимая глаза от блокнота, – не передадите ли мне вон ту книгу, третью справа на второй полке снизу?
Я протянул ему тонкий красный томик с золочеными буквами. Судя по слегка истертой обложке, его часто брали в руки. От усталости и рассеянности я не обратил внимания на заглавие. Однако, когда мой друг открыл книгу, мне бросилась в глаза аккуратная, немного поблекшая надпись на форзаце: «Мистеру Шерлоку Холмсу от автора – с наилучшими пожеланиями и искренней благодарностью». Я не придал этому особого значения: в нашей библиотеке хранилось несколько дюжин томов, подписанных «благодарными авторами», которым Холмс в свое время помог избежать тех или иных неприятностей. Заглянув в книгу, он нахмурился, отчего его заострившиеся черты стали еще более резкими. В ночном безмолвии было слышно, как шумит белая газовая лампа на столе.
– Прошу вас, отложите это до завтра и ступайте спать, – тихо сказал я. – Вы подтачиваете свои силы и здоровье, портите зрение…
– Да-да, – нетерпеливо пробормотал мой друг. – Доброй ночи.
Поняв, что мое присутствие в гостиной совершенно бессмысленно, я отправился к себе и тут же уснул, будто весь день работал не менее усердно, чем Холмс. Но едва я сомкнул веки (так, во всяком случае, мне показалось), как меня немилосердно стали трясти за плечо. Должно быть, это продолжалось несколько мгновений.
– Ватсон! – надо мной склонился Холмс. Воодушевление вернуло краску его обескровленным бессонницей щекам. – Вставайте! Мне сию же секунду нужна ваша помощь! Кажется, я на верном пути, но вы должны кое-что для меня сделать!
– За окном тьма кромешная. Который час?
– Скоро четыре. Помогите мне, старина. Выслушайте меня и скажите, прав ли я.
С неохотой покинув теплую постель, я медленно спустился в прокуренную гостиную. Свет газовой лампы резал глаза. Неужели Холмс действительно расшифровал этот код? Просто немыслимо. Едва я вошел в комнату, детектив бросил на стол книгу, которую я подал ему с полки. Я подобрал ее и взглянул на заглавие: «Алиса в Зазеркалье».
– Меня следовало застрелить! – проговорил мой друг торжествующе. – Где же, скажите на милость, искать ключ к зеркальному коду, как не в «Алисе»!
Перед ним лежали алфавитная сетка, которую он начертил для наших посетителей, и почти пустой листок с цепочкой букв поверху. Я должен был взять их и следить за рассуждениями Холмса. Его лицо сияло неописуемым восторгом.
– Сопоставьте одно с другим, мой дорогой Ватсон, и ответ готов. По крайней мере, для этого вот сообщения.
Я взглянул на таблицу: в ней не было ничего, кроме следующих подряд букв алфавита. На втором листке я увидел уже знакомое мне таинственное послание из литер, сгруппированных по четырнадцать:
ebooksa