– Объединим? – неуверенно предложил он.
– Я бы с удовольствием. Но как это сделать?
– Но трудно – не значит невозможно?
– Не знаю, мой милый, сложно все…
У женщин все сложно! Было бы желание, а уж способ реализации всегда найдется. Пусть не сразу, пусть с преградами и косяками. Но кому сейчас легко? Вадим попытался объяснить ей свою сумбурную позицию. Возможно, поняла, закивала, улыбнулась. Но настроение как-то убыло. Предчувствие или что это было? И утро оказалось более ветреным, чем вчера. И Маринка была не в духе, жаловалась, что полночи просидела в Интернете, а там, к сожалению, спать не дают. Во время завтрака она угрюмо ковырялась вилкой в тарелке, вылавливала кусочки креветок из салата, потом отгородилась от мира смартфоном. Он понимал своего ребенка, и все равно немного обижался. Стонала, что редко видит отца, что он никогда не приезжает, а стоит встретиться – отгораживается стеной. А ведь ей нравилась Лена, он чувствовал, что нравилась, а все равно природная вредность не давала покоя. Тень матери вставала перед глазами? Но знает же, что нельзя жить одними воспоминаниями…
К обеду повеселели. Море было теплое, «горячая пахлава и креветки» – неизменны. Он разрешил ребенку даже отхлебнуть немного пива и выбрать на свой вкус подходящее заведение для обеда. Маринка отнеслась к поручению ответственно – настолько ответственно, что они померли с голоду, пока обошли все заведения. В каждом ей что-то не нравилось. В результате выбрала «фьюжн» на втором этаже «избушки на курьих ножках» со странным названием «Полонез». Ресторан продувался со всех сторон. Здесь можно было возлежать на подушках во время трапезы – видимо, это ее и подкупило. Женщины начинали уживаться – дружно изучали и обсуждали меню. Когда неожиданно зазвонил телефон, Вадим вздохнул. Он уже почуял неладное, тянул последние секунды. Эх, недолго музыка играла…
– Ну, ответь уж, не томи, – пробормотала Лена, немного побледнев.
– Спокойствие, граждане, – улыбнулся Вадим резиновой улыбкой, – я контролирую ситуацию.
Звонил Амбарцумян. Вадим испустил облегченный вздох. Еще один отдыхающий, которому любое упоминание о работе – как кость в горле. Но все равно странно.
– Приветствую, командир. – Голос у Гриши звучал довольно необычно – напряженно, немного вибрировал. – Ты как там? Ты вообще где?
– Мы так понимаем, в Сибири? – прозвучал такой же необычный голос Балабанюка, и Вадим констатировал – во-первых, придется общаться в режиме конференции, во-вторых, что-то случилось.
– Ну, да, в Сибири, – неохотно согласился он. – Прохладно тут, неуютно. А вы в Крыму?
– Мы в Крыму, – подтвердили оба хором. – Третьи сутки нас искушает Сатана, – добавил Амбарцумян, – и все никак отстать не хочет. Как дела, командир… ммм, на личном фронте?
– Нормально, – скупо отозвался Вадим. – Мужики, вы бы говорили, если есть что сказать, а то резину тянете…
– Балабанюк вчера сгорел на солнце, – продолжал гнуть свою линию Амбарцумян. – Дорвался, дурачок. Весь день на солнце валялся и думал, что это сойдет ему с рук. С рук, положим, сошло, но рожа у него теперь…
– Вот только не надо дискриминации по цвету кожи, – фыркнул Балабанюк. – Так и норовит меня уесть. К делу давай, Григорий. Ты же старший по званию, вот и докладывай.
– Ладно, перехожу к делу. – Григорий откашлялся. – Нелегко об этом говорить, командир… С четверть часа назад мы с Вовой немного побузили в ирландском пабе «Шердок». Там горячие кавказские парни оскорбляли девушек, а ты же знаешь, как мы на это чувствительны. Хотели просто поговорить, убедить их словом, не делать этого. Получили в ответ кучу оскорблений. В общем, слово за слово…
– Они стояли молча в ряд, их было восемь, – вставил Балабанюк.
– Выжившие есть? – поморщился Вадим.
– Да сколько угодно, – фыркнул Амбарцумян. – Хорошо, что Крым наш.