— Как тебе эти её заходы об умысле? — сказал Платов. — Они что, решили дело на тормозах спустить?
— Трудно сказать, — пожал плечами Шведов. — Левицким срок содержания под стражей продлили на два месяца… Что по кидалову с офисом делать?
— В деле ничего особо ценного. Но есть поисково-значимые приметы. У мошенника шрам на руке. И лицо немного подёргивается, правая половина. Тик какой-то редкий.
— Считаешь, этого достаточно?
— Посмотрим.
Ещё при планировании культпохода на Российский антикварный салон Шведов предложил сгоряча:
— А давай возьмём эксперта и поизымаем на фиг все фуфляки.
— Ты там голые стены и опустевшие витрины оставить хочешь? — усмехнулся Платов. — Представляешь, какие экспертизы нужны, чтобы доказать факт подделок. И для покушения на мошенничество хотя бы потерпевший должен быть. Контрольную закупку устроишь? А тебе арт-дилер скажет, что его жестоко обманули, он знать не знал, что Фаберже поддельный и что Айвазовский не рисовал воздушные шары.
В итоге решили взять в компанию Бардину — пожилую экспертшу из Третьяковки, имевшую отличный глаз, и с ней побродить по салону, сфотографировать явно поддельные предметы, по которым потом могут быть заявления.
Шведов, Платов и Бардина заявились на салон в день открытия. Народу в огромном бетонном белокаменном здании Центрального дома художника на Крымском Валу набилось, как пассажиров в автобусе в час пик. Два этажа были разбиты на небольшие, от пяти до тридцати квадратных метров, закутки, где антикварные магазины и частные дилеры Москвы, Питера, других городов выставляли свои богатства. Местами это походило на лавки старьёвщиков — выставлялись какие-то патефоны, ложки, плошки, поварёшки. Некоторые экспозиции отличались величавостью и обилием позолоты — там были представлены изделия фирмы — поставщика двора Ея Величества Фаберже, картины русских художников, императорские фарфоровые вазы, консольные зеркала с мрамором, каминные часы.
Цены? Как всегда, зашкаливали. Они и так не маленькие, а на антикварных салонах ещё и завышены раза в два. Но зато есть предмет для торговли.
Антикварщики сидят за столиками, что-то обсуждают. Фрукты, коньячок. Это как деревня — все друг друга знают. И Платов знает многих — с ним здороваются, иногда с опаской, иногда заискивающе, иногда презрительно.
— Добрый день, вы опять к нам? — радушно улыбается хозяин салона «Психея», который Платов обыскивал раз пять, ища краденое.
— На этот раз я не с обыском, — приторно улыбается Платов в ответ.
А рядом знакомые оперативники из Главного управления уголовного розыска МВД России и угрозыска Ярославской области описывают полутораметровый лик Христа, похищенный из храма в Ростове Великом и выставленный тут на продажу за двести тысяч евро.
Культпоход вышел познавательным. Эксперт пытливо смотрела на экспозицию, отходила и говорила — та и та картины поддельные. После чего Платов и Шведов фотографировали эти шедевры и, прикидываясь покупателями, торговались, просили показать экспертные заключения.
После фиксации очередной подделки Шведов посетовал на несовершенство мира. Выходило, что по живописи процентов двадцать выставленных работ были явной подделкой, а ещё процентов двадцать вызывали большие сомнения.
— Хороший Айвазовский. С историей, — вцепился в одетого, как богатый коммерсант, Шведова старый еврей, гордо демонстрируя крошечный этюд Айвазовского, от которого на километр пахло новоделом. — И недорого. Всего сто тысяч евро.
— Я обязательно подумаю. — Шведов взял визитку. Если бы антикварщик знал, кому он её даёт, то обязательно замазал бы чернилами в ней фамилию, телефон и название магазина.
Около одного из стендов встретили Кононенко, который затуманенным взором смотрел на пейзаж Левитана за полмиллиона долларов.
ebooksa