— Тёть! А тебя как зовут? — Сзади кто-то дёрнул за платье, и Поля чуть не уронила стопку тарелок.
— Полина, ну или Поля, так проще.
— Тёть, а ты к нам надоВго? — дёрнула юбку с другой стороны маленькая ручонка.
— Надолго, мой хороший, а тебя как звать?
— Я Тимка! А я Димка! А я Павлик, а я, а-я, а-я-я-я-я… — Они все сновали под ногами, и Полина иногда приостанавливалась перед дверным проёмом, чтобы её никто случайно или специально не сшиб. Они обожали прятаться, а потом громко и внезапно появляться из ниоткуда, и с криком маленького туземца следовали дальше по своим, только им известным делам.
Полина стала для них такой же доброй подружкой, каким уже был дворник Иваныч. Эти двое могли стерпеть любую их шалость, и дети это сразу поняли. Нельзя было из-под лестницы напасть на Сабину Николаевну или Веру Фёдоровну, а на этих было можно. Дед Терентий иногда так пугался, что прямо сразу давал сушку, но только с уговором, что сегодня больше его не пугать.
— Поля! А мама? — Эти двое любили вопросы задавать вместе, перебивая друг друга, одновременно. Как им это удавалось в неполные три года, было неясно, но уже тогда они мыслили и действовали синхронно.
Того, что поменьше, — круглолицего — звали Томиком, хотя его настоящее имя было Артём. Томик — было уменьшительное от партийного псевдонима его отца — Том. Так прозвал его Иосиф Сталин. Человек, обещавший своему другу и отцу Артёмки — товарищу Сергееву, что будет заботиться о нём. Эту фразу как-то случайно обронил Фёдор: «Всё может случиться. Присмотри за моим». Знал ли Сергеев старший, как судьба повернётся? Пришлось Кобе исполнять свое обещание, и раз уж так распорядилась судьба, то и своего младшего сына Иосиф решил отдать в этот новый экспериментальный детский дом.
Васька имел взгляд прямой и любознательный, округлостью разреза глаз очень напоминавший отца в юные годы. При этом оттопыренные уши сразу позволяли определить, где он находится в стайке одинаковых, стриженых почти наголо мальцов.
— И чья мама нам нужна? А? — Полина подхватила их обоих на руки, сразу ощутив, что Томик существенно тяжелее.
— Моя! — опять одновременно и громко прокричали мальчики, подняв руки вверх. Наверняка они думали, что так их будет лучше слышно. И уж только собралась их отнести к мамам, как Сабина Николаевна, наблюдавшая это всё со стороны, сделала ей строгое внушение:
— Полиночка, вы поступаете против наших правил. Ведь вас с ними ознакомили, не так ли?
Действительно, Лиза давала ей читать какой-то Устав заведения, но больше рассказала на словах: здесь полное равенство, здесь нет любимчиков, здесь никто из детей не может быть обласкан больше чем другие. Трудиться, учиться, жить и отдыхать они могут только вместе и только на равных.
Причину такой строгости Полина поняла не сразу, тем более что к Томику у неё сложилась в силу обстоятельств бóльшая симпатия, чем ко всем остальным. Но ведь они же «знакомы» ещё до того, как. А так как Томик и Васька были неразлучны и на горшках, и за столом, то и ко второму образовалась некоторая предрасположенность.
— А ну-ка, бегом в спальню! — Обоих малышей Полина опустила на пол и, шлёпнув слегонца по мягкому месту, задала направление движения. Парочка с визгом, свойственным малолетним разбойникам, умчалась в нужную сторону, и Полина осталась один на один со старшим воспитателем.
— Поймите меня правильно, я вынуждена быть требовательна ко всем и к себе в том числе. — Товарищ Шпильрейн и так являла собой образец строгости и профессорской неприступности, но до сих пор Полина видела применение этих её качеств исключительно по отношению к воспитанникам. С коллегами и обслугой у неё были отношения ровные и равные.
— Видите ли, голубушка, если вы берёте на руки этих двоих, то вы обязаны взять и остальных. У нас всеобщее равенство и в еде, и в беде. А теперь сосчитайте их. Получится пятьдесят. У вас просто руки отвалятся, милочка! И потом, вы своей излишней эмоциональностью и избирательностью влияете на чистоту наших исследований.
Полина стояла перед ней как гимназистка перед настоятельницей школы для девочек — руки по швам и лёгкий румянец на щеках.
— Возможно, у вас есть история отношений с Елизаветой Львовной, но я хочу обратить ваше внимание также на то, что ни она, ни Надежда Сергеевна никогда не позволяют себе подобных слабостей. Даже имея собственных сыновей в воспитанниках. Берите с них пример. Ещё прошу заметить, что за результаты работы нашей лаборатории отвечаю я лично и рефераты доктору Фрейду отсылаю тоже я. Поэтому я буду требовать неукоснительного выполнения всех установленных здесь правил. Я могу рассчитывать на понимание с вашей стороны?
— Да, конечно, Сабина Николаевна. Я всё поняла. — Полина чуть не сказала «фрау», уж настолько немецким было это наставление, но вовремя одумалась.
ebooksa