Засов снаружи грюкнул, и дверь открылась, ослепив арестантов светом вокзального прожектора.
— Вытрухайся по одному!
Арестантов выстроили в ряд вдоль вагона и под лай собак старший конвоя начал перекличку.
— Бадоян! Ванинский! Дятлов! Иволга! Ох и фамилия у тебя… Мартынов! Песх! Да что за набор у нас сегодня… Перетятько! Сытник! Скоморохов! Черепанов! Щепнин! Яблоневич…
Севан пнул Пашку ногой и прошипел:
— Сидор роняй!
— Зачем? — Не успел Пашка сообразить, что от него хочет медвежатник, как тот схватил его за шинель и потянул в падении вниз. Они закатились под вагон, и Севан, перекатываясь через Пашку, вытянул его на другую сторону пути.
— Стоять! Стой, стрелять буду! — орал начальник караула с той стороны вагона, вглядываясь сквозь колёсные пары в темноту.
— Бросай! Бросай сидора! Не уйдём! — уже орал Севан во весь голос, а с той стороны на этот звук начали палить.
Севан толкал впереди себя Пашку, отчаянно крича:
— Давай, давай!
Первые несколько метров Пашка проделал быстро, инстинктивно спасаясь от прицельного огня, но потом остановился и заорал в ответ:
— Иди сам! Я не собирался! — И тут же ногу ошпарило так, словно шило прошло насквозь. Боли почти не было. Был удар выше колена, и нога уже не слушалась мозга. Пашка упал, прикрыв лицо рукой на случай, если конвоиры спустят собак. Ещё три выстрела, и позади себя он услышал громкий возглас:
— Всё! Всё! Не прошёл рывок! Я закончил выступление! — Севана уже волокли двое конвоиров, прикармливая его по пути следования увесистыми пинками.
— О! А вас-то мы и не ждали! — пробормотал Терентий Иваныч, завидевши чёрную машину Енукидзе, затормозившую возле калитки детского дома.
После того как Полина месяц назад примчалась в слезах и со сломанным каблуком, пошли нехорошие слухи о том, что была она именно у него по делу, а обернулось всё очень некрасиво.
— Здрасьте… — негромко прошипел вслед Авелю Сафроновичу дворник, а тот никак не отреагировал.
Визит этот был без предупреждения, потому Надежда Сергеевна, столкнувшись с ним лицом к лицу возле лестницы, была премного удивлена:
— Авель Сафронович, что ж вы не сообщили? Могли меня и не застать.