— А что вообще думаешь?
Дзюба в упор посмотрел на Токарева.
— Думаю, что ноги делать надо, вот что. Пока и нам на шею — петлю не надели…
— И кому город оставить? А?
— На том свете — жрать не будешь.
— А если очканешь — то и на этом не будешь! — психанул Токарев — поставят раком и так оттараканят! Отберут всё, последнюю шкуру снимут!
Два одноклассника — стояли на обрыве и смотрели вдаль… да только нет больше Алых парусов. Нету.
— Ленку видел… — вдруг сказал Дзюба.
Ленкой — звали девчонку, которая лишила невинности их обоих.
— И чо она?
— В Москве. За чиновником каким-то.
— Поднялась, значит…
— Поднялась…
Говорилось легко… они выросли в одном дворе, дрались за один район, ходили на танцы с теми же телками. Они могли друг другу доверять — а это такая редкость в наши времена…
— Короче, помощь мне нужна, Олеж… — сказал Токарев — больше как тебе не к кому. Никому больше верить нельзя.
— Помощь?
— Ты армию не забыл?
Дзюба пожал плечами. Токарев — подвел его к багажнику своей машины и открыл — там лежала СВД с глушителем и термооптическим прицелом — правда, не заводским, самодельным. Такие во Львове делали волонтеры на основе более дешевых термооптических приборов наблюдения.
— Я стрелку забил. Богдановскому.
Дзюба присвистнул.