— Почему нет?
— Ты даже не генерал.
— И что? Думаешь, я звание не куплю себе?
— Думаю, ты зарвался, вконец, полковник. Чтобы мент, да какой мент — из уголовки, с самого дна — был старшим на Одессе…
Токарев сплюнул перед собой — рядом с ботинком генерала.
— Нет, это вы зарвались, гниды — тихо и зло сказал он — вконец уже о…ли. На город беспредел галимый катит, детей средь бела дня воруют, в центре города из шмайсеров друг друга шмаляют, блатные совсем охамели, на руках стволов как… собак нерезаных… А вы, с…, сидите как ни в чем не бывало в своих кабинетах, власть делите падлы. А завтра, когда вас придут за яйца на фонарях вешать, за все хорошее, что вы стране этой «зробыли» — вы же с… пересретесь со страха. Руководители, б… Я для тебя грязен слишком? А кто, с. а порт будет держать? Кто с ворами будет договариваться, которые на твое гэбье давно сверху положили, потому что страха нет больше? Кто, с. а? Кто с. а, будет хотя бы минимальный порядок в городе поддерживать, пока вы падлы указивки свои строчите, а? Ты что ли? Или твои уроды, которые только вопросы решать умеют, а другому в жизни не учились. Да им реального урку покажи — они же зассут со страха свои Бриони. Уроды моральные…
…
— Город этот — мой. Все, точка.
Когда рубиновые стоп-сигналы Тойоты генерала растаяли во тьме, и над соленым озером Куяльника снова распахнула объятья ночь — из окна первого этажа давно заброшенного санатория — появилась тень. Держа в руках что-то длинное — она перебежала к машине…
Токарев докурил, раздавил сигарету. Пошел к машине.
— Дзюба ты что ли?
— Я.
— Что прячешься.
— Стой.
— Что?
— Снайпер. Дальше, на дороге.
— СБУ?
— Может быть. Как думаешь, снайпер СБУ приехал бы на фургоне? Не на бусике, а именно на фургоне? Стой так…
…
— Нет, уезжают уже. Можно.