Уникум

- Я сирота, родственников у меня нет. Попрошу покинуть палату.

После этого отвернулся и закрыл глаза, не общаясь с неприятными мне людьми. Те приносили извинения, но я молчал, так что потоптавшись, всё же ушли. Что интересно, у меня была одноместная палата, явно для большого начальства. Да и сама больница та, где родители Глеба работали. Видимо они и подсуетились, чувствуя свою вину. Однако прощать я не намерен, и не простил. К концу сентября, когда меня наконец выписали, мать одна пришла встретить. Глянув в её глаза полные тоски, я отвернулся и ушёл. Уже все поняли, что сына и брата они потеряли, а эта ходит. Прощать её было не за что. Муж её был махровым подкаблучником, та смотрела в кабинете следователя как избивают Глеба и молчала. А теперь прости-извини? Идите на хрен. Я так им и сказал. Вообще стоило бы подольше полежать. Всё же сломан нос, правая рука, два ребра и ещё в двух трещины, внутренние травмы, отец Глеба бил тяжёлыми сапогами в живот, вот так легко не лечатся, однако причины попросить выписать пораньше были. Я долго думал и размышлял, пока лежал в палате, что делать дальше и как жить. То, что жить буду хорошо, это и так понятно, помню все захоронки что находил в столице. Тут другое. Знаете, мне нравятся люди этого периода, они добрее и душевнее. Я не говорю о родителях Глеба, дерьмо всегда найти можно. Тут как большая семья, всегда придут на помощь. Причём тут не только воспоминания Глеба, но и мои впечатления по работникам больницы. Окровавленную одежду постирали и погладили, выдавая при выписке. Сами. Родители не просили, и похоже даже не вспомнили. Кстати, отношение к ним изменилось. Я особо и не скрывал своё мнение, описывая что было с Глебом, так что большая часть работников больницы была на моей стороне.

Так что я удумал. Скоро будет война, а оставаться в стороне я не хотел, а желал воевать, закончив войну фронтовиком, опытным солдатом. Может быть даже офицером. Потом устроюсь в столице и буду жить дальше. С путешествиями завязать можно, ну или летом по Союзу путешествовать, тоже большая страна с интересными уголками. До них ещё дожить нужно, так что планов я особо пока не строил. Да, можно отсидеться в тылу, возможности есть. Или вон сообщить правительству, как-нибудь, что я из будущего, так мне обеспечат безопасную жизнь. Пусть в клетке, даже не золотой или серебряной, но безопасной. У многих свои мечты есть, у меня тоже. Даже не одна. Вот одна из них - это встретить войну на Западной границе. Можно в качестве гражданского добраться до тех мест и так встретить войну, но я после долгих размышлений отказался от этой мысли. Не хочу летом сорок первого, будучи призванным и необученным быть брошенным под танки с одной винтовкой. Может это и вранье историков будущего, но такие случаи были. В общем, я решил получить воинскую специальность, даже хоть какой-то теоретический опыт перед началом войны, и стать одним из немногих кто прошёл её от начала до конца. Надеюсь моя Фортуна не подведёт. Лётчиком бы стать, эта специальность и после войны может пригодится, но по времени не успеваю.

А вот сообщить правительству о скорой войне я просто обязан. Надеюсь так меньше граждан погибнет. Информацию я собирался передавать письмами. Так и сделал. Покинув больницу, время десять часов дня было, мелочь на кармане имелась для трамвая, то что при мне на момент ареста было, забрали из милиции родители Глеба, а мелочь дали санитары. Хватило доехать до универа и забрать документы. Учёба уже шла, я отказался сам учиться, хотя родители Глеба были тут и договорились что я нагоню своих однокурсников. Глеб закончил школу с золотой медалью, и был не дурак, учёба давалась ему легко. Что интересно, я сам был из таких уникумов. Закончил школу с золотой медалью, а дальше стоп, детдомовских не брали в универы, тем более иногородних, иди в училище. В общем, решение принято и документы мне вернули. С документами на руках посетил один дом, где на чердаке были закопаны в земле золотые монеты, два десятка всего. Это насыпка для утепления, там и был небольшой схрон. Оружия там не было, но царские золотые червонцы имелись. Я успел продать золото на рынке местному скупщику что по пятачку ходил, и сняв комнату на неделю, обустроился. А на следующий день направился в военкомат. Призыв оказалось уже закончился, но меня приняли.

- В училище хочешь? - уточнил капитан, что принял у меня документы. Паспорт и свидетельство о рождении родители принесли, они у них хранились.

- Да, в пехоту. Мне сказали, что есть на полгода, сержанта получу.

- Общевойсковое, - кивнул тот. - Есть на окраине столицы такое училище. Только оно ещё неделю назад закрыло набор. Есть училище что готовит пулемётчиков и миномётчиков. Набор пока не закрыт. Тоже полгода время обучения идёт. Сержанта получишь, как и хотел.

- Хм, - задумался я, в принципе тоже стоящая профессия, так что кивнул, соглашаясь.

Личное дело на призывника Глеба Русина в этом военкомате было, ещё полгода назад завели, так что мне выдали направление в больницу, я прошёл за два дня медкомиссию, с трудом получил везде «годен», и первого октября был направлен в училище. Я не знаю везде такой бардак, или только в армии подобное вполне обычное дело, но на подходе к училищу нас остановили два командира, отобрали восемь человек из девятнадцати, и уже новый сопровождающий, к слову двигались пешком, направились обратно в центр столицы. Оказалось, при бронетанковой академии открыли курсы сержантского состава, готовить решили командиров танков и инженерно-танковых командиров. Ремонтников если проще. Я попал на факультет командиров танков. Я лично в танкисты очень сильно не хотел, у меня, в отличии от Глеба, такой мечты не было. Смертность на начальном этапе войны у них не просто большая, огромная, и шансов, даже с моей удачей, у меня будет мало. Однако никто не спрашивал согласия. Всё в принудительном порядке. Курсы организовались срочно, вот мы под первый набор и попали, всех гребли кто подходил. Абитуриентов набралось больше сотни, по тридцать человек на курсе, всего четыре группы. Не хватало командиров-танкистов, вот и начали готовить.

Делать нечего было, пришлось учится от и до. Со Светой я познакомился до призыва. Искал учителя немецкого языка, а та решила репетиторством подзаработать, немецкий Света чуть ли не как родной знала. Мы как-то быстро сошлись, до постели дело дошло уже на третий день, обоих это устраивало, так что я бегал к ней в нередкие увольнительные, мне как отличнику боевой и политической подготовки их часто давали, ну и в самоволки. Ни разу не попался. Немецкий язык в училище был, я на дополнительные курсы обучения этому языку записался. Причём за эти восемь месяцев отлично изучил немецкий. Говорю с сильным акцентом, но уже всё понимаю, пишу и читаю. Я не один такой полиглот, шестеро нас, один вообще монстр, за восемь месяцев изучил и говорит без акцента. Трое в моей группе были, включая полиглота, и мы для лучшего освоения только на немецком между собой общались, действительно помогало развить разговорный навык. Со Светой мы тоже общались только и только на немецком. Та поправляла меня, когда нужно. Глеб изучал английский, пусть плохонько, но знал его, так что я честно в личном деле указал что знаю его, теперь и немецкий, а вот про испанский скрыл. Под конец обучения я решил сменить имя, фамилию и отчество, с этим и подошёл к куратору нашей группы. Мол, хочу сменить, по личным мотивам. В принципе, тот знал причину. Мать Глеба приходила на свидание, нашла как-то где я устроился, хотя никому не говорил об этом. Знакомые Глеба тоже не знали, включая друзей и одноклассников. Так что при выпуске я получил удостоверение на сержанта бронетанковых войск Ростислава Барда. Секретная часть не возражала, в личном деле есть информация о смене данных и ладно. А что, мне мои прошлые ФИО, нравились, да и привык к ним уже. Сложнее было с секретарём комсомольской ячейки в училище. Тот менять не хотел, но два килограмма свежих пряников, что я принёс из самоволки, решили дело в мою пользу. Получил новенькие корочки комсомольца.

Вот так время и прошло, сегодня четвёртое июня тысяча девятьсот сорок первого года. Сталину, а писал я на его имя, мной отправлено семь бандеролей внутри которых толстые командирские тетради исписанные мелким убористым почерком, все они пронумерованы. Я описывал в следующих письмах в какой день и где какое письмо было отправлено по адресату. Это чтобы не потерялись. Не знаю дошли или нет, но всё что знал по войне и после неё, как всё сложилось, описал. Совесть успокоил, а то грызла. Первое письмо ещё до училища отправил. Меня призвали на пятый день с момента как я больницу покинул, и пусть в первое время щадящая физкультура была, врач в училище получил мою медкарту, но главное успел всё. А сейчас довольный, с предвкушением в душе прошёл в квартиру Светланы, та целый стол вкусностей наготовила. Но сначала я уволок её на кровать, по пути быстро избавляясь от новенькой формы. Долго не увидимся, а поезд сегодня, нужно хорошенько попрощаться.

Чуть позже, мы и пообедать успели, играя с грудью своей любовницы, мы обнажённые лежали в кровати, я сказал:

- Я не знаю увидимся ли мы когда или нет, но кое-что я тебе сообщу. В этом месяце начнётся война с немцами. Война страшная и долгая. В академии об этом узнал. Случайно подслушал разговор двух командиров. Из командировочных. Не верить я им не могу, они профессионалы своего дела, а от их анализа становится страшно, аж волосы дыбом встают. Точный день они сами не знают, но скорее всего в одно из воскресений, многие командиры дома, отдыхают все. Самое то для нападения. Я по направлению еду в Киевский Особый Военный округ, получается попаду в самую мясорубку. Честно скажу, я собираюсь дожить до конца войны, но как получится. Одним словом, во время войны помощи тебе с ребёнком от меня не будет, поэтому хочу оказать её вам сейчас. Тут на чердаке два тайника, сделали их буржуи во время Революции. Есть оружие и золото. Золото и одну единицу огнестрельного оружия я оставлю тебе. Как война начнётся, цены поползут вверх, введут продуктовые карточки. До этого момента тебе нужно накопить припасы дома, из долгохранящихся. Крупы и консервы. Ты пока на работу ходишь, возвращаясь покупай в магазине полную сумку каждый день, так и накопишь, надеюсь до конца войны хватит. Договорись о поставках свежего деревенского молока. Я видел тут возят мужички на телегах. Не знаю будут возить в войну или нет, всё равно контакт иметь стоит.

- У нас столовая на заводе.

- Там тоже по карточкам сделают. Резерв нужен. Особо не свети покупками, чтобы не обчистили квартиру. Я помочь не могу, поэтому сама поменяй половину золота. Лучше у зубных врачей. Если знакомые есть. Крайний случай скупщики на рынках. Там смотри, обмануть могут, и проследи чтобы слежки не было. Ну и потихоньку трать на покупки. Всю наличку спусти, потом цены пойдут, держать не нужно. Оставшееся золото так на чердаке и держи, твоё НЗ будет, оружие лучше в квартире. Я покажу как им пользоваться. Давай одевайся, покажу тайники. Да «Наган» себе заберу.

Об оружии это да, было дело. Да и выбор очевиден, мне револьвер, Светлане пистолет. Тут дело в патронах. Шестнадцать к пистолету. Я в будущем расстрелял их все, и ни одной осечки. К «Нагану» всего четыре патрона, и пусть револьвер солдатский, без самовзвода, но из четырёх патронов, три дали осечки в будущем. Сейчас может все сработают, но рисковать я не хочу. Тем более достать патроны к этому оружию проблем для меня не будет, они танкистам по штату положены. Я натянул кальсоны и рубаху, потом галифе. Сапоги надевать не стал, одел полуботинки что в прихожей стояли. Это мои, у Светланы держал. Та халат накинула. Так мы и поднялись по шаткой деревянной приставной лестнице из подъезда на чердак через узкий люк. Там я и показал оба тайника. В стропилах спрятаны. Один я опустошил и убрал туда свои документы, школьный аттестат, свидетельство о рождении, пусть на старые ФИО, но пригодятся в будущем. Паспорт в военкомате остался. А шофёрское удостоверение я получил, учась на курсах в академии. Половину золотых и серебряных монет изъяли, оружие, банкноты не трогали, тут царские и керенки были. Так и вернулись. Пока Светлана изучала монеты, сидя за столом, я почистил об единицы оружия.

- Чемодан я оставлю, возьму армейский вещмешок, - сказал я той, убирая заряженный «Наган» в сидор, как в дверь вдруг резко и громко заколотили.

Мы замерли на миг, переглянувшись. Разогнувшись, продолжая держать в руке «Наган», я вопросительно посмотрел на Светлану. Та с работы отпросилась, чтобы проводить меня. Может с работы пришли, что срочное случилось? Та пожала плечами, сама не знала, при этом быстро убирая монеты в шкатулку. Пройдя к двери, я спросил:

- Кто там?

- Сантехник. Нужно срочно ключ от подвала. Заливает там. Прорвало опять.