Уникум

- Да, сержант Бард участник рейда в тыл противника.

- О, этой информации до меня не довели.

Дальше командующий приказал вызвать писаря, а мне начать рассказ. Писарь всё записывал, да быстро, вполне успевая. Так как попросили с подробностями, всё что видел и описал, до момента как меня из-под «КВ» выдернули бойцы НКВД. Дальше генералы отправили меня писать рапорт о рейде, о фотоаппарате те знали, велели распечатать, в штабе было нужное оборудование. Точнее лётчики обещали помочь. А так как плёнка не до конца использована, то я попросил использовать что осталось, желающих получить свою фотокарточку хватало, включая командование армии, так что я вскоре исфоткал всю плёнку. Командиру, что прибыл за ней, описал что вначале нисколько карточек нужно сделать в нескольких экземплярах, сообщив номера кадров. Тот всё записал. Пообещав, что всё будет, тот уехал, а я за рапорты сел. Кстати, сдал документы того немца-мотоциклиста и письма фельдфебеля, их в разведотдел для изучения понесли. Забыл про них. Вскоре и влажный снимок с огнём и пожарами на мосту принесли. Чёткий получился, как я и хотел. Его и приложили к рапорту, как и мой снимок с танком на заднем фоне. Не знаю зачем. Данные тех трёх танкистов я указал, как слышал, их уже вызвали сюда. Танки переданы в ближайшую танковую дивизию. Оформлялись наградные листы, и со мной начали работать военные корреспонденты. Пачка фотографий, что мне передали в плотном конверте, оказалась как раз кстати. Карточки брать те не стали, а вот негатив забрали. Вот и описал им о рейде. Тут ещё и из Политуправления были. Когда начало темнеть, у меня уже голова кругом шла. Однако подписать все фотографии, где сделаны, кто на них, и то что вскоре этот танк расстрелял захваченный немцами мост, тоже указал, пусть гордятся родными и отправил письма с фотографиями внутри и с моими наилучшими пожеланиями родным девчат и парней. Обещал – сделал. Ну и свои Светлане отправил, на память. Я ей до войны только два письма успел написать, это третьим будет. Тут и парни приехали, и нас прямо на месте наградили, даже того раненного привезли, его потом в госпиталь отправили. Четыре ордена «Красной Звезды». Меня награждали с парнями, но в отличии от них также наградили медалью «За Отвагу». Это за мост. А вот нового звания не дали, зажали, так и остался старшим сержантом, тут же в штабе я получил предписание поступить в распоряжение командира тяжёлой танковой роты капитана Трусова. Меня довезли до армейских складов где нашлось несколько машин что ехали в нужную часть, посадили и даже ручкой не помахали, отправляя в новые приключения. А я спал на мешках с крупой, и никто мне не мешал.

Как выяснилось, направили меня к капитану Трусову, что услышал о удивительном наводчике от одного штабиста, а тот от капитана что нас встретил после рейда. Во как информация расходится, как малиновое зёрнышко во рту у поручика Ржевского. Так и до начальника штаба армии дошла, а тот уж и распорядился по просьбе Трусова, которого курировал лично. Шесть танков «КВ-2», вот что было в роте у Трусова, и немцы, когда танки входили в бой, быстро перекидывали туда «ахт-ахт» и расстреливали парней. Больше двадцати «КВ» так потеряли. Тут и про другие роты говорю. Трусов три машины потерял. А тут можно расстреливать немцев только чуть башню из укрытия высунув, или с первого выстрела, а не совместными залпами. А ведь их ещё обнаружить нужно, что очень сложно, немцы отлично маскировали орудия, вот и решил забрать меня к себе. Приказы начальства не обсуждаются, так я и оказался в роте Трусова. Ночью меня высадили у полевых кухонь, указали куда идти, а там часовой выделил место для сна, палаток не было, уставшие танкисты спали под открытым небом. Так что я только утром с капитаном познакомился, когда посыльный за мной прибежал. Тот выслушал мой рассказ о рейде, особенно момент обстрела моста, поржал над нами недотёпами что танк дважды от отдачи скатывался с холма, и назначил меня наводчиком в машину младшего лейтенанта Аверина. Кстати, поблагодарил за уничтоженный аэродром, пока немцы не перекинули авиацию с других участков легче дышать стало, а сейчас снова летают. Пусть пока и не теми темпами как раньше.

Экипаж Аверина, осмотрев мои вещи и аккордеон на плече, награды на груди, тюк комбеза у меня на аккордеоне закреплён был, решили познакомится. Ну и откуда награды получил. Воюем шесть дней, а у меня их три уже. Тут завтрак, так что пока завтракали, и я описал свою историю. Воспринята та была благосклонно, танк осматривать не нужно, боекомплект ещё вчера вечером пополнили, так что пока не поступил приказ атаковать, танковые бои ещё шли, хотя сегодня двадцать восьмое, так что я убрал свои сидоры в танк, и достав аккордеон спел несколько песен. Я конечно не лекарь душ, как себя политработники называют, но о доме помнил, спел три песни, пока не поступил приказ выдвигаться. Это были простые песни о доме и родителях. Пусть помнят за кого воюют. Танк Аверина был стандартной компоновки постройки Ленинградского танкового завода. Тот наслышан о том что я хороший стрелок, я описал Трусову как меня называли инструктора в Кубинке, но сам лейтенант мои возможности пока не видел. Это ещё предстоит. Было лёгкое волнение от предстоящего боя, но так я совершенно спокоен. Комбез я уже надел, очки поднял на шлемофон, проверил оружие, планшетку, в ней морской монокуляр и фонарик, запас патронов к револьверу россыпью, и граната. Нормально. Проверив прицел, танк уже двигался, выезжая на дорогу, бой дальше предстоит, пока колонной пойдём. Наши войска активно наступали, а немцы в обороне перемалывали их, и вот-вот добьют последние силы, как я понимаю, и пойдут наступать дальше. Когда я слышал о крупных танковых боях, что случились на Западной границе в районе Луцка и Ровно, то всегда представлял армады танков идущих на встречу друг друга, но изучив историю, понял что армады были, но со стороны СССР, немцы в этих боях танки применяли редко, берегли для прорывов, так что танковые бои, это когда наши танкисты атаковали окапавшуюся немецкую пехоту. Не более. Вот в такой атаке я и должен был поучаствовать в составе роты Трусова. Причём задача нашего экипажа охранять роту от засад «ахт-ахт». Как? Скажите мне как нам это сделать? Вот и я не знаю. Однако на меня была возложена задача, приправленная немалой надеждой, и подвести танкистов роты Трусова я не мог.

Да, что мне узнать удалось, за трое суток обстановка заметно изменилась. То село Войница, где мы с Жилиным геройствовали, снова немцами занято, постепенно те давили. Наш рота действовала у Ковеля, что ещё не был занят немцами, он у нас за спиной находился. Машина мягко покачиваясь двигалась вперед, а я, проверив прицел, тут риски были, подправил, немного сбит, после чего наклонившись к вещам, подмигнув одному из заряжающих, стал травить анекдоты. У меня их множество. Про малиновое зёрнышко во рту поручика Ржевского тоже рассказал. Ржач стоял всю дорогу. Кстати, «ТПУ», средство связи внутри танка было рассчитано на четыре абонента, поэтому заряжающие не имели связи, и я показывать должен руками что заряжать. Снарядов для танков не хватало и готовили снаряды от полевых гаубиц такого же калибра, так что в наличии теперь была шрапнель, те же фугасы что я использовал у моста и бетонобойные снаряды. С ослабленными зарядами. Да и стрелять нужно с места, иначе отдачей повреждена башня будет и ходовая. Слабенькая она.

Наконец мы добрались до позиций. Впереди поле длинной вёрст пять, немцы окопались на окраине сильно поврежденного боями села, Луков, кажется называется. Задача как всегда оригинальная, атаковать в лоб, выбить противника и гнать его до самой границы. Участвует наша рота, ещё четыре «КВ-1» из соседней и три десятка лёгких танков где заметны глыбы двух «Т-28». Смотри-ка, остались ещё. Сильно прореженные яблоневые сады вполне позволяли замаскировать среди них несколько крупных орудий поставленных на прямую наводку. Как ни странно, но речи комиссара не было, пара политруков мелькнули, но они тоже танкисты. Оказалось, комиссар два дня назад в танке сгорел, так что задачу ставил подполковник из штаба корпуса. И да, полк в который меня направили в наш Двадцать Второй механизированный корпус не входил, а числился за Двадцатой танковой дивизии Девятого механизированного корпуса. Танки «КВ» корпус получил перед самой войной и танкисты их пока ещё плохо знали. Хотя с такими плотными боями осваивали быстро. Со мной вообще казус получился, я продолжал числится за нашей Девятнадцатой танковой дивизией, а воюю в Двадцатой. Вроде командировку оформили, но это не точная информация. Я у Трусова спрашивал, тот сам не в курсе. Направление я получил, приказ есть, значит воюй.

Выстраиваясь в клин, где первыми шли тяжёлые танки, лёгкие прикрываясь нашими корпусами следовали за нами, мы двинули вперёд.

- Командир, кажется самоходку вижу, «артштурм»… О, и крупное орудие, вскоре сообщил я.

- Где? - тут же заинтересовался Аверин.

Кстати, наш лейтенант тоже в этом году из училища выпустился. Молодой, но уже не в одном бою бывал, четыре уничтоженных немецких танка на счету имеет.

- Ориентир, разрушенный дом с уцелевшей печной трубой. Слева на десять метров.

- Этот пригорок самоходка? Тут четыре километра, как ты рассмотрел? Где орудие?

- У колодца.

- Вроде что-то есть, похожее на щит. Нет, точно не скажу, далеко.

- Я могу отсюда их поразить. О, там ещё одна самоходка.

- Уверен, что сможешь достать?

- Да.

- Механик стоп. Наводчик, огонь по готовности.

- Есть, - отозвались мы вместе с мехводом.