- Знаешь, а мне нравится, всё нравится. Свежо и с выдумкой. Возьмёшься составить план операций по созданию партизанского края? Да и руководства и рекомендаций для создания снайперского дела.
- Рекомендации написать могу, товарищ генерал, а уж с партизанским краем извините ничем помочь не смогу. Тут работа для целого штаба фронта. Для начала выслать разведчиков, захватить знающих пленных, чтобы составить схемы с расположениями лагерей пленных, кто там содержится и сколько, где сборные склады советского ворожения, где склады с продовольствием и топливом, где немцы держат силы охранных дивизий, где проходимые дороги, и только после получения этой информации составить план и отправить уже диверсантов, для захватов, освобождений, и остального. Тут не меньше двухсот групп получится, у каждой своё задание. Мне этого никак не потянуть. Но получится может, Минск вон сколько продержался при нашей помощи. Неделю назад немцы его вернули, а наши в леса ушли, кто смог блокаду прорвать. Жаль немцы четыре дня назад Ленинград всё же окружили. Тяжело сейчас там.
- Да, тяжело. Я так и думал, что откажешься. Но идея стоящая. Напиши рекомендательную записку, всё что мне озвучил, и потом ко мне.
Покинув кабинет, я сначала прошёл в секретариат, куда мне утром было велено сдать направление и удостоверение. Получив его, и узнал, что меня направили служить в оперативный штаб фронта. Причём в должности аналитика. Любопытно. Потапов действительно интересное дело мне нашёл. А так мне освободили кабинет, выдали писчие принадлежности, и я довольно грамотно, за два часа всё написал. Потом сдал секретарю Потапова, тот в курсе и папку сразу унёс начальству, а я направился обедать. Время полпервого было. А когда вернулся, подождал, и меня вскоре вызвали.
Я сидел, держась за голову, и яростно матерился. Это же было надо так попасть. Вылетел на транспортнике к передовой, должен был посетить одну танковую бригаду, задача обычная, провести проверку боеготовности, это уже вторая бригада за неделю, а тут немецкие истребители, атаковали, убили штурмана, ранили лётчика, и заставали идти на свою территорию. Передовая ещё минут пятнадцать за хвостом скрылась, а я размышлял что делать. Да прыгать, что ещё делать? Давно бы выпрыгнул, но меня оглушило, очнулся только сейчас. Интересно, что немцы тут делают? Всю зиму шли страшные воздушные бои и вот уж как два месяца наши лётчики уверенно держали небо. Охотники появлялись, но у нас свои были, сами засады устраивали, а тут эти две пары, как будто специально выслеживали. Да уж, ситуация, а ведь наш фронт уже месяц как ведёт активные наступательные бои. К слову, Крым уже освободили. На подступах к Одессе бои идут. До Винницы меньше ста километров осталось. Московских боёв не было, не дошли немцы, хотя Ленинград до сих пор в блокаде.
Что я по себе могу рассказать. Сейчас я подполковник, получил месяц назад новое звание. И награду, орден «Боевого Красного Знамени». Единственную награду за всё это время, хотя поучаствовать в планировании множества успешных операций пришлось немало. Когда я по немецким тылам шастал, быстро в званиях и наградах рос, но я этим доволен. А в тыл меня не отправляли, в немецкий, а по свежему приказу, Дважды Героев во вражеский тыл не отправлять, даже если лётчик. Переводят на штабную или административную работу. Вот и меня так, благо я своё место нашёл. Так всю осень, зиму и весну и просидел в Киеве. Только весной стал делать редкие вылазки в войска, глянуть свежим взглядом. В Москве не был. Да и что мне там делать, дочки растут, уже активно ползают, со Светой в постоянной переписке, оставшиеся письма Сталину я передал ещё когда в госпитале лежал. Также позвонил и сообщил в какой почтовый ящик опустил. Больше говорить не стал, положил трубку. Ночью звонил, днём бы меня опознали. То что письма внимательно прочитали, было заметно, смещались одни командиры, повышались другие. Сообщалось о том, что нашли нефть в Татарии. Правда Хрущёв на месте, Член Военного Совета нашего фронта. Однако нервничает сильно в последнее время, но там и другие причины могут быть. Ленинград всё ещё в блокаде, готовятся к летнему наступлению. Да, жителей Ленинграда так и не эвакуировали, но завезли побольше продовольствия создав множество небольших складов. Это и выручало, голода пока как такового не было. Однако жители северной столицы всё же гибли, при артиллерийских обстрелах или авианалётах.
По моей идее с партизанским краем, то его доработали штабисты. Да, всё получилось, и партизанский край просуществовал всю зиму. Есть один момент, их три создали, три партизанских анклава, что помогали друг другу и со своих территорий на оккупированную отправляли боевые группы, включая диверсионные. Уничтожались гарнизоны, с особым удовольствием предателей на тот свет отправляли, связь резали, железную дорогу разбирали, на всю зиму снабжение немецких армий, что противостояли нашему фронту, по сути было парализовано. Мы за зиму почти на сто километров наших земель освободили, продвинувшись вперёд по всему фронту. Больше не смогли, наступательный порыв потеряли, да и тылы отстали. К концу зимы немцы огромным напряжением сил смогли-таки лидировать партизан. Два края в боях сгинули, вырваться удалось единицам. Один анклав устроил рейд на триста километров, со скарбом, тыловым обозом, и вышел к передовой. Его ждали, там встречная танковая атака, прорвали фронт, и наши партизаны вышли к нам. Фронт получил шестьдесят тысяч обстрелянных бойцов и командиров, около полутора тысяч саней с лошадьми, и почти тридцать тысяч гражданского населения, что тут же отправили дальше в тыл, а партизанский корпус что к нам вышел расформировали, бойцов и командиров после недели отдыха, обмундирования, отправили на пополнение частей. Некоторые дивизии даже до штата довели. Многие партизаны получили награды. Ну и я в том числе, говорил уже. Много что рассказать было, меня, например, активно учили штабной работе, неожиданно понравилось, было интересно, а тут полёт, причём транспорт попутный, меня пассажиром взяли, а то на машине бы пришлось ехать, и вот что вышло.
Так вот, я сел на пол, упал на него, когда какая-то железка отлетела, сбитая пулей с немецкого «мессера», и приласкала меня по голове. В салоне был сопровождающий, перевозил шесть мешков с корреспонденцией. С учётом того что сопровождающий младший политрук, корреспонденция наверняка принадлежит Политуправлению фронта. Нас четверо на борту было, два члена экипажа, пилот и штурман, этот младший политрук и я, который случайно узнал о вылете и успел добраться и договориться взять с собой. А то что немцы, например, за мной охотятся, этого не может быть, я должен был на машине ехать и в самолёте оказался случайно. А охотится могли, меня там врагом объявили Германии за номером каким-то, даже немалая премия за живого обещана была. Тут даже не за убитого Кубе, а по совокупности моих дел. Политрук мёртв, пол головы ему снесло, я на полу, вроде в порядке, запылился только. Подняв слетевшую фуражку, вернув её на место, покачиваясь, я дошёл до кабины и заглянул внутрь.
- Давай помогу.
- Я думал в салоне все погибли, - прохрипел тот, протянув руку которую я стал быстро бинтовать.
Сам лейтенант был бледен и явно нервничал.
- Мне по голове чем-то прилетело. Только что очнулся. Политрук мёртв, - кратко ввёл я того в курс дела.
У лётчика левая рука ранена и тот держа одной рукой штурвал, пытался наложить бинт на вторую, работая в основном зубами. Иногда правой рукой, удерживая штурвал коленом, но редко. Я же быстро и качественно наложил повязку. Похоже пуля пробила руку, не задев кости. Находившийся в соседнем кресле штурман был мёртв, но я проверил, приложив пальцы к шее. Точно мёртв.
- Где мы? - спросил я.
- К Виннице подлетаем. Тут не спутаешь, характерная примета была. Я когда диверсантов сбрасывал, немало тут налетал по ночам. Впервые днём лечу.
- Сесть нам не дадут, держат плотно. Вроде их больше стало?
- Да, восемь теперь нас ведут.
- Значит надеваем парашюты и прыгаем. Я парашют штурмана возьму, нужен лесной массив, в поле быстро отловят. Ищи место.
- Понял.
ebooksa