За исключением нападений на Костяном пути, дорнийские лорды продолжали сдавать врагу свои замки, отказываясь как оборонять их, так и преклонять колено. И когда Таргариены, наконец, достигли Солнечного Копья – принцесса Мерия (которую недруги в насмешку прозвали Желтой Дорнийской Жабой, а местные и по сей день почитают как героиню) подобным же образом исчезла в песках. Тогда королева Рейнис и король Эйгон, собрав оставшихся придворных и сановников, объявили о победе над Дорном и о переходе края под власть Железного трона. Оставив лорда Росби править в Солнечном Копье, а лорда Тирелла с войском – для подавления возможных мятежей, Таргариены на драконах вернулись в Королевскую Гавань. Не успели они ступить на землю столицы, как Дорн восстал, причем с потрясающей быстротой. Гарнизоны были преданы мечу, а возглавлявших их рыцарей запытали до смерти. Дорнийские лорды тогда выдумали новую забаву: делать ставки на то, кто из рыцарей проживет дольше остальных, если понемногу отрезать от них кусок за куском.
ИЗ ЗАПИСЕЙ АРХИМЕЙСТЕРА ГИЛЬДЕЙНА О ДЕФЕНЕСТРАЦИИ В СОЛНЕЧНОМ КОПЬЕ
Лорд Харлан Тирелл и все его войско, отправившись из Пекла вместе с гарнизоном, чтобы покорить Вейт и вернуть Солнечное Копье, бесследно растворились в пустыне, и больше о них никто не слышал. Посещающие эти места путешественники порой сообщают, будто ветер, перегоняющий песок с места на место, обнажает кости и части доспехов. Однако странствующие по сердцу пустынь песчаные дорнийцы говорят, что здешние дюны не одну тысячу лет становились могильником для павших в сражениях, и кости могут принадлежать любой эпохе.
После освобождения Ориса Однорукого и его изувеченных лордов война разгорелась с новой силой, поскольку теперь Эйгон был одержим местью. Таргариены дали волю своим драконам, снова и снова сжигая непокорные крепости. В ответ дорнийцы также применили огонь: отправленное в 8 году от З.Э. на Мыс Гнева войско спалило половину Дожделесья и разграбило полдюжины городков и деревень. Страсти бушевали все сильнее, и в 9 году еще больше дорнийских замков было предано драконьему пламени. Годом позже пришла расплата – уже воины лорда Фаулера захватили и сожгли великий замок марок Ночную Песнь, пленив его лордов и защитников, в то время как другая армия, ведомая сиром Джоффри Дейном, дошла до самых стен Староместа, уничтожив в окрестностях все поля и поселения.
Таргариены вновь использовали драконов, в этот раз их ярость была обрушена на Звездопад, Поднебесье и Пекло. Именно в битве за Пекло дорнийцы достигли своего самого крупного успеха в борьбе с Таргариенами. Болт, выпущенный из скорпиона, угодил прямо в глаз Мераксес, и гигантский зверь рухнул с небес вместе с наездницей. Содрогаясь в предсмертной агонии, дракон разметал высочайшую башню замка и разрушил часть внешней стены. Тело же королевы Рейнис в Королевскую Гавань так никогда и не вернули.
ИЗ ЗАПИСЕЙ АРХИМЕЙСТЕРА ГИЛЬДЕЙНА
Два следующих года позже прозвали годами Гнева Дракона. Охваченные скорбью от смерти возлюбленной сестры, король Эйгон и королева Висенья по меньшей мере единожды сожгли каждый замок, крепость и острог в Дорне... кроме Солнечного Копья и Тенистого города. Почему они поступили так – можно только догадываться. В Дорне принято считать, что Таргариены боялись некоего хитрого приспособления для умерщвления драконов, которое принцесса Мерия приобрела в Лисе. Впрочем, более вероятны предположения архимейстера Тимоти, высказанные им в труде «Догадки»: пощадив Мартеллов, Таргариены тем самым надеялись противопоставить им остальных дорнийцев, претерпевших огромный урон. Если эта мысль истинна, то несложно объяснить, почему из марок в дорнийские дома отправлялись письма, призывавшие к отказу от дальнейшей борьбы. В них утверждалось, будто Мартеллы предали своих подданных, купив у Таргариенов безопасность ценой разрушения Дорна.
Как бы то ни было, вскоре открылась последняя и самая бесславная страница Первой дорнийской войны[96]. Таргариены назначили цену за головы лордов из Дорна, и более полудюжины их пало от рук убийц, хотя лишь двое наймитов остались в живых и получили свою награду. Дорн ответил тем же – и последовала череда жестоких смертей. Даже в самом сердце Королевской Гавани никто не чувствовал себя в безопасности. Лорд Фелл был удавлен в борделе, а на короля Эйгона покушались трижды. Когда же напали на Висенью и ее сопровождающих, два охранителя успели лишиться жизни, прежде чем Висенья сама зарубила последнего злодея Темной Сестрой. Худшее же было совершено руками Виля из Виля, о чьих поступках нет нужды рассказывать подробно – они достаточно неприглядны и памятны до сих пор, особенно в Фаунтоне и Старом Дубе.
Дорн к тому времени превратился в мрачные дымящиеся руины, но жители края по-прежнему продолжали борьбу, прячась в укромных местах и совершая внезапные вылазки. Даже простолюдины не желали сдаваться, и счет потерянным жизням становился воистину бесконечным. Наконец, в 13 году от З.Э. принцесса Мерия умерла. Престол занял ее уже весьма немолодой и уступчивый сын, принц Нимор. Он, будучи сытым войной уже по горло, отправил в Королевскую Гавань посольство во главе со своей дочерью, принцессой Дерией. В качестве дара королю они привезли с собой череп Мераксес, что многие – в том числе, королева Висенья и Орис Баратеон – восприняли как оскорбление. Лорд Окхарт настаивал, чтобы Дерию отправили в самый низкопробный бордель для ублажения всех желающих, но король Эйгон Таргариен не дал на то позволения и выслушал ее слова.
Дерия объявила, что Дорн желает мира – но мира между двумя королевствами, а не между вассалом и господином. Отказаться от этого предложения его милость убеждали многие, и слова «нет мира без подчинения» в те дни часто звучали в залах Эйгонфорта. Твердили, что короля посчитают слабым, если он согласится с такими требованиями, а лорды Простора и Штормовых земель, претерпевшие наибольший урон в войне, будут разгневаны.
По слухам, король Эйгон под влиянием подобных рассуждений все более склонялся к отказу, пока принцесса Дерия не вложила ему в руки письмо от принца Нимора, своего отца. Король читал послание, восседая на Железном троне, и поговаривают, будто поднялся он с кровоточащим кулаком – столь крепко сжал его монарх. Эйгон сжег письмо и незамедлительно отбыл на Балерионе на Драконий Камень. Вернувшись на следующее утро, он принял предложение дорнийцев и подписал мирное соглашение.
До сего дня никто так и не знает, о чем говорилось в письме, хотя догадки строят многие. Сообщал ли Нимор, что изувеченная Рейнис до сих пор жива и ее мучения прекратятся, если Эйгон положит конец военным действиям? Было ли письмо заколдовано? Пригрозил ли он потратить все богатства Дорна и нанять Безликих для убийства юного наследника Эйгона, принца Эйниса? Ответов на все эти вопросы мы, видимо, уже не получим никогда.
Так или иначе, но пришел мир, продолжавшийся и в годы усобицы Короля-Стервятника, и после. Разумеется, были и другие Дорнийские войны, и даже в мирную пору разбойники продолжали совершать набеги, спускаясь с Красных гор в поисках добычи на север и запад, в богатые зеленые земли.
Дорнийцы под командованием принца Кворена Мартелла сражались на стороне Триархии, когда та воевала за Ступени с принцем Деймоном Таргариеном и Морским Змеем. В годы Танца Драконов обе стороны взывали к дорнийцам, но Кворен отказался от любого участия. Его ответ на послание сира Отто Хайтауэра, как известно, был таков: «С драконами Дорн уже танцевал, и, полагаю, спать со скорпионами мне будет приятнее».
Ко времени восхождения на престол Дейрона I стало очевидно, что соглашение о вечном мире явно продлится меньше, чем вечность, и все мы знаем, чем за это пришлось заплатить. Славный подвиг завоевания Дорна Юным Драконом справедливо воспет в песнях и сказаниях, но достигнутого успеха не хватило и на одно лето – а он стоил жизни многим тысячам, в том числе и самому храброму молодому королю. Заключение же мира выпало на долю брата и преемника Дейрона, Бейлора I Благословенного, и цена за него оказалась тяжкой.
Случившаяся позднее попытка короля Эйгона IV вторгнуться в Дорн с «драконами», изготовленными по его замыслам, вряд ли достойна упоминания – будучи глупым безрассудством с самого начала, она и закончилась унижением. Сын же Эйгона, король Дейрон II Добрый, смог, наконец, присоединить Дорн к Семи Королевствам... и сделал это не огнем и мечом, но любезными речами[97], улыбками и парой продуманных брачных союзов. Торжественно заключенный договор закреплял права дорнийских принцев на титул и привилегии, а также давал обязательства престола, что собственные законы и обычаи всегда будут иметь преимущество в Дорне.
В дальнейшем Дорн по-прежнему оставался тесно связанным с королевским домом, и Мартеллы поддерживали Таргариенов против претендентов из Блэкфайров. Так, для борьбы с Девятигрошовыми королями на Ступени были посланы дорнийские копейщики. Верная служба Мартеллов была вознаграждена, когда Рейгар Таргариен, принц Драконьего Камня и наследник Железного трона, взял в жены принцессу Элию Мартелл из Солнечного Копья, и прижил от нее двоих детей. Если бы не безумие отца Рейгара, Эйриса II, вполне вероятно, что во главе государства однажды смог бы встать принц дорнийской крови. Однако беспорядки, случившиеся в дни восстания Баратеона, привели к гибели и принца Рейгара, и его супруги, и их отпрысков.