Мир Льда и Пламени

Норвос

Над высокими скальными утесами восточного берега Нойны, одного из главных притоков Ройны, вырисовываются очертания мощных каменных стен, кольцом окаймляющих верхнюю часть Вольного города Норвоса. А на илистом побережье реки расположился так называемый нижний город, защищенный рвами, насыпями и частоколом – изрядно замшелым. Эта часть Норвоса лежит на три сотни футов ниже верхнего города, где под сенью огромной крепости – храма бородатых жрецов – живет родовитая знать. Бедный люд ютится внизу, среди пристаней, борделей и пивных, что тянутся вдоль берега реки. Обе части Норвоса соединены только массивной каменной лестницей, прозванной Ступенями Грешника.

Местные жители называют свой город Великим Норвосом. Его окружают иззубренные меловые холмы и густые темные леса – дубовые, сосновые, буковые, где водятся и волки, и медведи, и кабаны, и всевозможная дичь. Принадлежащие городу земли раскинулись от западного берега Темноводной на востоке до Верхней Ройны на западе. Норвосские речные галеры владычествуют на Нойне до самых развалин Ни Сара на юге, где река впадает в Ройну. Великий Норвос также объявил своим владением Секиру в Студеном море, однако иббенийцы в кровавых стычках часто оспаривают это притязание.

Близ городских стен норвосийцы имеют возможность заниматься земледелием на приречных террасах, а вдали от Норвоса людям приходится жить за крепкими бревенчатыми частоколами в острогах и огороженных деревнях. Здесь по каменистым руслам стремительно бегут ручьи, а бесчисленные холмы изрезаны пещерами наподобие пчелиных сот. Многие пещеры заселены бурыми медведями, обычными для этих северных земель; в других собираются стаи рыжих или серых волков. А в кое-каких можно найти кости великанов и наскальные рисунки – следы людей, обитавших здесь много веков назад. Сеть пещер, лежащая в нескольких сотнях лиг к северо-западу от Норвоса, достигает такой величины и глубины, что в легендах называют эти места входом в подземный мир. Ломас Путешественник однажды посетил их и включил в список семи чудес природы, упомянутых в его книге «Чудеса».

Хотя истоки Ройны в наши дни и принадлежат Великому Норвосу, жители города ведут свое происхождение вовсе не от ройнаров, исстари владевших великой рекой. Норвос, как и другие Вольные города, является дочерью Валирии. Тем не менее, на берегах Нойны, где ныне расположен город, до валирийцев возводил свои примитивные деревеньки иной народ.

Кем были эти предшественники? Некоторые верят в их родство со строителями Лората, но последнее кажется маловероятным – здешние жители строили из дерева, а не из камня, и не оставили после себя лабиринтов, приводящих нас в замешательство. Другие же предполагают, что они были родственны иббенийцам. Впрочем, большинство считает их андалами.

Кем бы ни были первые норвосийцы, их поселения не сохранились. Легенды гласят, что они покинули Нойну, не устояв перед натиском волосатых людей с востока, без сомнения, близких родичей иббенийцев. Этих захватчиков, в свою очередь, изгнал Гаррис Серый, легендарный князь Ни Сара. Но и ройнары здесь не задержались и предпочли более теплые низовья реки темным небесам и холодным ветрам местных холмов.

Подобно своим сестрам Лорату и Квохору, тот Вольный город Норвос, что нам известен сегодня, был основан приверженцами религиозной секты, покинувшими Валирию. В Республике во дни ее могущества существовали храмы сотни разных верований. Некоторые из них имели десятки тысяч прихожан, другие – очень немногих... но ни одна религия не запрещалась, ни одной из них не отдавалось предпочтение.

Часть валирийцев поклонялась не одному божеству, а нескольким, обращаясь к тому или иному из них по мере своих потребностей; и еще больше, как говорят, было тех, кто не признавал богов вовсе. Большинство смотрит на свободу вероисповедания как на признак по-настоящему развитой культуры. Тем не менее, для некоторых множество богов давало повод к постоянному недовольству. Один из пророков Рглора, Владыки Света, однажды красиво выразился: «Тот, кто чтит всех богов, не чтит никого». И даже в пору расцвета в Республике находилось немало тех, кто верил только в собственного бога или богиню и считал остальных обманом, ложными идолами или демонами, посланными, чтобы искушать человечество.

Некоторые книжники предполагают, будто владыки драконов все верования почитали ложными в равной степени и верили, что сами могущественны не менее любого бога или богини. Они смотрели на жрецов и их святилища как на пережитки примитивных времен, но при этом все же считали их полезными. Обещая лучшую жизнь в будущем, священнослужители тем самым помогали умиротворять «рабов, дикарей и бедноту». Кроме того, многобожие помогало разделять подданных Валирии, а это уменьшало их возможности объединиться против своих хозяев под знаменем единой веры. В Землях Долгого дета религиозная терпимость была одним из способов сохранения мира.

Десятки подобных сект процветали в Валирии, иногда устраивая жестокие междоусобицы. С неизбежностью некоторые из них сочли терпимость Республики невыносимой и ушли в дикие земли, чтобы построить там свои города для праведников, где царила бы «истинная вера». Мы уже говорили о последователях Слепого бога Боаша, поселившихся в Лорате, и о постигшей их судьбе. Вкратце заметим, что в Квохоре обосновались поклонники мрачного божества, известного как Черный Козел. Однако секта, чьи приверженцы основали Норвос, куда более закрытая, хотя и столь же диковинная, как те, о которых уже рассказывалось – если не больше. Даже имя их бога ведомо лишь посвященным. Без сомнений, это суровое божество, раз уж его жрецы носят власяницы и невыделанные шкуры, а одним из способов поклонения является ритуальное бичевание. Им запрещается, единожды пройдя посвящение, и бриться, и стричь волосы.

В Норвосе только жрецам дозволено обладать бородами. Свободнорожденные норвосийцы высокого и низкого происхождения отращивают длинные висячие усы, в то время как женщины и рабы полностью обривают голову (норвосийки также удаляют все волосы на теле). Впрочем, высокородные леди могут носить парики, особенно в присутствии чужестранцев.

Норвос всегда был теократией – от основания и до наших дней городом управляли бородатые жрецы, подчиняющиеся лишь своему богу. Им сообщает он свою волю из глубин храма-крепости, куда лишь истинно верующие могут войти и остаться в живых. Хотя в городе есть совет магистров, его участники избираются богом, говорящим устами своих служителей. Чтобы обеспечить послушание и порядок, бородатые жрецы содержат священную стражу из рабов-солдат. Эти суровые воины носят на груди клеймо в виде обоюдоострого топора и сочетаются ритуальным браком с длинными секирами, которыми и сражаются.

Архимейстер Перестан отмечает ту важность, которую норвосийцы придают топору как олицетворению мощи и силы, и считает это доказательством того, что именно андалы первыми поселились в Норвосе. По его мнению, бородатые жрецы заимствовали изображение из развалин, обнаруженных здесь до основания Великого Норвоса. Перестан утверждает, что вслед за семиконечной звездой появились и резные изображения обоюдоострого топора, который также стал излюбленным знаком святых воинов, в старину завоевавших Семь Королевств.

«Запечатленное в камне» архимейстера Хармуна содержит опись подобной резьбы, найденной по всей Долине Арренов. Звезды и топоры здесь обнаружены повсюду – от Перстов до Лунных гор, и даже в глубине Долины – у подножия Копья Гиганта. Хармун предполагает, что со временем андалы предпочли семиконечную звезду, и топор как символ Святой Веры уступил ей свое место.

Однако следует отметить – не все готовы согласиться, будто резьба эта представляет собой именно топоры. В своем опровержении мейстер Эвлин спорит с Хармуном, называя топоры молотами, знаками Кузнеца. Нечастое появление этих изображений Эвлин объясняет тем, что первые андалы были воинами, а не ремесленниками.

Путешественники описывают верхний город Норвоса как мрачное сумрачное место, где летом удушающий зной, а зимой лютый холод, где дуют резкие ветра и звучат бесконечные молитвы. Нижний город, с его матросскими притонами, борделями и тавернами, по слухам, куда как оживленнее. Здесь, не замечаемые жрецами и знатью, в освещенных факелами кабаках пируют низкородные норвосийцы – угощаются говядиной и речной щукой, запивают еду крепким темным пивом и перебродившим козьим молоком, развлекаясь видом танцующих медведей и (как шепчутся в народе) рабынь, совокупляющихся с волками.

Описание Норвоса будет неполным без упоминания о трех городских колоколах, чей звон управляет всеми сторонами городской жизни. Они сообщают норвосийцам, когда вставать и ложиться спать, когда работать и отдыхать, когда воевать, когда молиться (часто) и даже когда позволительно вступать в плотские отношения (гораздо реже, если верить рассказам). Нум, Нарра, Ниель – таковы собственные имена этих колоколов, и каждый имеет свой отличительный «голос», знакомый всякому истинному норвосийцу. Ломас Путешественник был столь ими впечатлен, что назвал одним из девяти рукотворных чудес света.

Квохор

Вольный город Квохор, самый восточный из всех дочерей Валирии – зловещая сестра Норвоса с Лоратом, и загадочен еще более, чем они. Город стоит на реке Койне, на западной окраине обширной и темной изначальной пущи, которой дал свое имя – лес этот, величайший во всем Эссосе, зовется Квохорским.