Я покинула его квартиру, не понимая, что вообще происходит.
– Стой, Сергеева, – вдруг сказал он.
Я замерла и обернулась.
– Что?
Клоун ничего не сказал, сделал шаг вперед, выйдя на лестничную площадку босиком, и вдруг положил горячие широкие ладони мне на щеки. Серые глаза его лихорадочно блестели.
– Я не этого хотел, – сказал он.
И мне вдруг показалось, что Даня меня поцелует. Так же, как и на том балконе, лишая воли и гордости.
– Мне теперь на все плевать. Отпусти меня, – из последних сил вырвалась я и убежала домой.
Плакала ли я? Черт, стыдно сознаваться, но да. Взахлеб, обнимая подушку, ненавидя весь мир и Матвеева. А потом смотрела, как идиотка, на те фото и видео, которые он успел сделать. Смотрела, чувствуя, как из груди рвется невыносимая нежность, снова ревела, а потом… удалила их.
И Даниила Матвеева из своего сердца я тоже удалила.
Навсегда.
Глава 30
Стена
ОНИ НАХОДИЛИСЬ КАЖДЫЙ в своей комнате, и их разделяла всего лишь стена. Стена из недопонимания, злости, ревности, взаимных обид, упреков и горечи. Стена крепкая, выстроенная по кирпичику ими обоими, такая, что, сколько ни кричи, сколько ни стучи в нее, никто не услышит. Даша с ногами сидела на кровати, обняв большую сиреневую подушку и уткнувшись в нее лицом, но уже не плакала. То ли слез не было, то ли сил, то ли ей не хотелось напрасно переживать. В какой-то момент она подняла голову – глаза ее все еще оставались красными, – и с удивлением поняла, что на улице больше не солнечно, а темно. И стремительно меняется погода.
Даня сидел на подоконнике у открытого окна, из которого в комнату врывался сильный ветер – предвестник надвигающейся грозы. Каштановые волосы его были взлохмачены, лицо окаменело, а глаза болезненно блестели. Он все так же оставался в одних спортивных штанах – не успел надеть футболку, и ветер хлестал по его плечам. О чем они думали, сказать было сложно.
Когда где-то вдалеке загрохотал гром, Даша и Даня почти одновременно поднялись. Она вышла из комнаты с отсутствующим лицом, словно поклялась никогда больше не думать о человеке за стеной. А он, прикрыв окно, схватил боксерские перчатки и направился к висевшей рядом груше. Он бил ее с силой, быстро, работая корпусом. Джебб, хук, кросс. Джебб, хук, кросс. Джебб…
Даня остановился, резко провел тыльной стороной ладони по глазам. Грудь его тяжело вздымалась, и на лбу блестели капельки пота. Он вдруг кинул взгляд на стену, туда, где стояла Дашина кровать. Словно почувствовал, что Даша вернулась в комнату, держа в руке кружку с горячим черным чаем. Подошла к окну – совсем как он недавно. И стала бессмысленно разглядывать озаряемое вспышками молний небо.
Ему вдруг захотелось проломить эту чертову стену. Подойти к Дашке и все объяснить, сказать, что она не так поняла, что он не… Даня мотнул головой. Он так не сделает. Пошло все к черту! И он продолжил. Джебб. Хук. Кросс. Джебб… Даня бил грушу до изнеможения, пока мышцы не стали деревянными. А Дашка вдруг закрыла лицо ладонями, и плечи ее вздрогнули. В ее зеленых, с кофейными крапинками глазах плескалась разбитая Вселенная. И в стальных глазах Дани – тоже.
…