Он проходит мимо нее и направляется к дверям. Я бегу за ним, оставив девушку Каллума на террасе.
В этот раз я окликаю его.
– Рид.
Он останавливается перед лестницей в кухне.
– Что?
– Что… что ты собирался сказать мне до того, как нам помешала Брук?
Его голова поворачивается в мою сторону. Синие глаза полны злости.
– Ничего, – тихо говорит он. – Абсолютно ничего.
За моей спиной раздается грохот. Как бы ни хотелось мне побежать сейчас за Ридом, я не могу бросить пьяную Брук одну у бассейна.
Когда я бегом возвращаюсь к ней, она, покачиваясь, стоит почти у самого края воды.
– Пойдем, Брук. – Я тяну ее за руку. В этот раз она покорно следует за мной, слегка привалившись ко мне.
– Они все ужасные, – плачет Брук. – Держись подальше от них ради собственной безопасности.
– Все будет хорошо. Ты хочешь подняться наверх или останешься в гостиной?
– Где на меня будет пялиться призрак Марии? – Ее передергивает. – Она здесь. Всегда здесь. Когда я стану тут хозяйкой, мы переедем. Сравняем этот дом с землей и избавимся от Марии раз и навсегда.
Это вряд ли. Я веду ее, или скорее тащу на себе, до гостиной, где над камином висит портрет Марии. Когда мы проходим мимо, она поднимает пальцы в форме креста.
Я едва сдерживаю смех, настолько это нелепо. На самом деле гостиная представляет собой длинное помещение, расположенное вдоль передней части дома. Здесь две зоны, и я тащу Брук в ту, что ближе к окну и дальше от портрета Марии.
Она с благодарностью опускается на диван, поджимает колени и складывает ладони под щекой. Из-за слез ее макияж расплылся, и Брук похожа на трагическую куклу, как одна из стриптизерш, которая была твердо уверена в том, что богатей, оставивший ей сто долларов чаевых, вернется за ней и заберет с собой. Конечно же, он не вернулся. Он просто использовал ее.
– Брук, почему ты остаешься, если Каллум так обижает тебя?
– Ты действительно думаешь, что есть мужчины, которые никогда тебя
– Может, я хочу, чтобы меня погубили, – небрежно отвечаю я.