Он ловко вытащил книжку из середины стопки, которая едва покачнулась, быстро пролистал, ткнул пальцем в середину.
– Рождение Упуаута. Волк-оборотень, которого изгоняют из стаи за немощность, отправляется в степь, где на него снисходит благословенный огонь, дарующий небывалые силы. В летописях до этого события его называют недужным, чахлым и уродливым, что, в общем-то, очень странно для чистокровного оборотня. А после – вдруг – под его началом объединяются все волчьи стаи. Все! Вы только подумайте!
– Что за огонь? – задумался Брун.
– Кто знает. Может, простой пожар, или в него попала молния, или метафорический огонь знаний, – ответил дед и поднял указательный палец. – Но! Приблизительно в этот же период зафиксировано падение метеорита, названного черной звездой. Город Маррнуб, где предположительно родился Упуаут, полностью уничтожен, тысячи человеческих жертв, сотни оборотней погибли. Я склонен предполагать, что возвышение Упуаута как-то связано с метеоритом. Может, волки увидели особый знак в том, что он выжил. Либо же он действительно получил особые силы.
– Особые силы после падения метеорита? Вампиры невероятно сильны… А что, если он был и оборотнем, и вампиром? Или стал им после падения метеорита? – предположил Брун.
– Известно, что он пил кровь своих врагов, – согласился дедок, взъерошив редкие седые волосы, прикрывающие лысину. – Но он же был волком! Для тех времен это было нормой – съесть сердце врага, выпить вино из его черепа. Впрочем, должен признать, сторонников теории, что он был вампиром, гораздо больше.
– Белла Эдгаровна, бабушка Дениса, предположила, что вампиризм – это вирус, – сказал Брун. – Что, если он был занесен метеоритом? Что, если обычный волк-оборотень заразился вирусом вампиризма и суперсилы получил именно от него?
– Почему тогда носителем стал только один Упуаут? – спросил Альберт Петрович. – Тогда тысячи людей заразились бы одновременно.
– Вы сказали о тысячах человеческих жертв, – напомнил Брун. – Может, для них вирус оказался смертельным.
– И он смог прижиться только в оборотне, как в более выносливом организме… – задумчиво продолжил дедок. – Интересная гипотеза. Но есть одно «но»: если бы это было так, то и другие оборотни смогли бы стать вампирами. А это, как вы знаете, невозможно. Обращаются только люди.
– А вдруг дело как раз в его недуге? – предположил Брун, задумчиво потерев колючий подбородок. – Чем он там хворал? Оборотни болеют крайне редко. Может, он был слишком слаб, чтобы сопротивляться вирусу, или что там за инопланетная хрень прилетела с метеоритом, и в то же время достаточно силен, чтобы не помереть. Все же у оборотней живучесть выше
– В любом случае меня больше интересовала волчья сущность Упуаута, – перебил его размышления Альберт Петрович. – Если бы его не убили, я уверен, господствующей расой стали бы волки-оборотни. Упуаут был безоговорочным вожаком. Все стаи признали его лидером. В течение двух сотен лет его жизни волки захватили половину Европы и часть Африки. Общество с четкой иерархией, никаких внутренних конфликтов, сильное стремление к власти, слаженная армия – вот что дал им единый вожак.
– Двести лет – многовато даже для оборотня, – заметил Брун.
– Да, жизнь Упуаута обросла легендами. Кто-то считает, что это не имя, а титул, переходивший от отца к сыну. Но я вам скажу так – рядом с Упуаутом никогда не было даже женщин, не то что детей. Ни на одном изображении. Хотя у волков самка вожака всегда играла почетную роль.
– И это подтверждает теорию о том, что он был вампиром. Им-то женщины не нужны, – сказал Брун.
– А с какой целью вы интересуетесь Упуаутом? – спросил ученый. – Вы пишете книгу? Работаете над другим творческим произведением? Сочиняете симфонию?
Брун с подозрением посмотрел на Альберта Петровича, но тот, кажется, не издевался над ним.
– Поймите меня правильно, – поспешно сказал тот. – Я не самый достоверный источник информации. Если вам нужны точные данные, расчеты, то вы не по адресу. А вот творческие личности часто у меня консультируются. О, какие блестящие идеи приходили ко мне после бесед с писателями, композиторами. Поистине только творческий гений может заглянуть в глубины времен и выдвинуть самые невероятные предположения…
– Композиторы? – насторожился Брун. – Скажите, а к вам, случайно, не обращался за консультацией Александр Дробовицкий?
– А как же! – воскликнул Альберт Петрович, просияв, но тут же поник. – Он умер недавно, не успев завершить свой труд. Потрясающий человек был. Такой пытливый ум, любознательность… О, какие жаркие споры мы вели!