– Феликс, это Брун. Ну, животное с вампиршей… Предложение мочить вампиров еще в силе? Тогда расчехляй Сесилию, я скоро буду.
Эльза аккуратно припарковалась вдоль бордюра. К счастью, желающих оставить машину возле черной башни больше не было – парковка ей пока слабо давалась. Задрав голову, посмотрела на синий фонарь на острой верхушке. Днем он казался тусклым, с зеленоватым отливом. Эльза повернула голову к настоящему солнцу и прищурила заслезившиеся глаза. Спрятала ключи в зеркало над водительским сиденьем, подумав, переложила их в бардачок. Коробка томатного сока выпала на пол, и Эльза подняла ее, открутила крышку и тут же закрыла – ее мутило от одного запаха. Голод больше не прятался. Он терзал ее тело, царапая его изнутри, стискивал горло, сдавливал голову до темноты перед глазами. Голод победил.
Выйдя из машины, Эльза подошла к черной двери, гладкой, словно вытесанной из мраморной плиты. Выдохнув, взялась за ручку и, нажав на нее, вошла. Тьма поглотила ее.
– Брун, – Клиф посмотрел на припасы, загружаемые медведем в обширный багажник дедова джипа, напоминающего танк, и его глаз задергался, – похоже у тебя новый лучший друг.
– Не ревнуй, лохматый, – подбодрил его Феликс, – это ненадолго. Я не собираюсь выходить из проклятой башни. Я ждал этого столько лет! Может, и сам бы решился пойти, да мне не вкатить Сесилию – сил не хватает. Обидно было бы идти без моей ласточки!
Брун, напрягшись, приподнял пулемет и погрузил его в багажник, который сразу ощутимо просел.
– Все, в машину, – скомандовал он. – Время не ждет.
– Брун! Почему бы вам не придумать какой-нибудь план? – попытался воззвать к рассудку Клиф. – Просто идти в башню с пулеметом наперевес – это, конечно, эффектно, но как-то глупо. Дед, ну хоть ты ему скажи!
– Я на стороне медведя, – ответил Феликс, садясь за руль. – В моем возрасте откладывать нельзя – есть риск помереть еще на стадии разработки плана. Пора действовать. Вот только оттого, что мы грохнем пару-тройку кровососов, для девчонки ничего не изменится. Она все равно останется вампиром.
– У меня есть гипотеза, – признался Брун. – Она, конечно, не имеет никакого подтверждения, и, в общем, это скорее мои надежды… Жми на газ, дед, чего ждешь?
Феликс послушно утопил педаль, и джип рванул так, что Клифа вдавило в сиденье.
– Белла, изучая вампиров, провела аналогию с пчелами, – сказал Брун. – Мол, у них жесткая иерархия, закрытое общество. Упыри размножаются, если можно так сказать, только через альфа-вампиров. Они у них вроде матки. Белла исследовала сердце – то самое, что ты подарил ей, – и сделала вывод, что это уникальный орган, связывающий их всех в одно целое. К тому же Дробовицкого – композитора и бабника, который, в общем, никому не мешал, – убрали за то, что он написал музыку к опере, в которой определил сердце как слабое звено вампиров.
– Для этого тебе не обязательно было по театрам шататься, – пробухтел Феликс, лихо вписываясь в поворот. Клифа отнесло влево и прижало к стеклу. – Я тебе сразу говорил: лучший способ расправиться с вампиром – кол в сердце.
– Однажды, еще ребенком, я убил осиную королеву. Гнездо опустело через пару дней, – продолжил Брун.
– Думаешь, если замочить альфу, то и остальные вампиры сдохнут? – задумался Феликс.
– Остальные вампиры меня мало заботят, – отмахнулся Брун. – Я надеюсь, что если убить матку, то, возможно, пчела, которая еще не пчела, останется жить. Вампиры старательно затирают память ученым и вообще всем, кто подбирается близко к их тайне. Если бы у них не было слабого места, то и скрывать было бы нечего.
– Верно, – кивнул Феликс.
– Меня сейчас вырвет, – пожаловался Клиф, зажимая рот и держась за поручень над окошком. – Можно ехать помедленнее?
– Хорошо было бы уничтожить сердце Бальтазара, – задумчиво пробормотал дед, не сбавляя скорость. – Сдается мне, там и сидит корень заразы. Только где ж его взять…
– Оно у Джонни, – сказал Брун. – Он забрал его у меня.