– Я не верю во все эти сказки.
Эльза вздохнула.
– А я верила раньше, до укуса. Говорят, у вампиров нет души. И я все думаю, что произойдет со мной? Это что-то вроде смерти?
– Меньше думай об этом, – пробурчал Брун, сворачивая на проселочную дорогу. Солнечные лучи пробились сквозь серую хмарь, заснеженные еловые верхушки вспыхнули золотом.
– У меня сейчас куча времени на размышления, – сказала Эльза. – А во что веришь ты, Брун?
Он пожал плечами.
– Мы живем, а потом умираем, вот и все.
– Серьезно? Ты не веришь в жизнь после смерти?
– Сидеть на облаке и слушать ангельскую музыку? Увольте, – хмыкнул Брун. – Мне и оперы хватило.
– Все-таки ты очень черствый, – вспыхнула Эльза. – И смерть Маргери тебя совершенно не задела.
– Мы ее практически не знали.
– И что с того?
– Она прожила долгую жизнь. Все умирают. И если я не размазываю сопли по рулю, это не значит, что я черствый.
– А я, значит, размазываю.
– Чего ты хочешь от меня? Уверений, что Маргери и Алекс сидят на облачке, свесив ножки вниз? И все у них зашибенно? Начнем с того, что вряд ли Дробовицкого пропустили бы на фейсконтроле.
– Да как ты не поймешь, медвежья ты башка, что я говорю о себе! – выкрикнула Эльза. – Я боюсь, понимаешь? Боюсь, что это для меня не будет никакого облака! Останови машину!
Она дернула дверную ручку.
– Ты сейчас вывалишься!
Брун резко затормозил, брызнув снегом из-под колес, Эльза выпрыгнула наружу.
– А ну вернись! – крикнул он и вышел из машины, хлопнув дверкой. – Я не собираюсь терпеть твои подростковые выходки!