Людоед,

Он нырнул вслед за тенью. Остановился на секунду, прислушался. Чуть правее, за кучей валежника раздался хруст веток. Михаил ринулся туда. Раздирая руки в кровь, перелез через поваленные деревья. Перемахнул через сучья… Спина в горном костюме промелькнула в пятидесяти метрах от Леонова.

– Стой! – крикнул Миша и прибавил шагу. – Стой, сука!

Он услышал гудок электрички. Вдалеке за деревьями мелькнул ее красный бок. Миша прибавил ходу. Легкие жгло огнем, но он не сдавался. Здоровяк в «горке» бежал на платформу, но споткнулся о ступеньку – упал на колено… Вскочил на ноги. Пробежал еще несколько метров и успел втиснуться в уже закрывающиеся двери электрички. Михаил взбежал на платформу спустя несколько секунд. Он бежал за уже отъезжающей электричкой, понимая, что упустил убийцу. Упустил! А значит, будут новые жертвы.

Миша зарычал с досады… Люди на перроне с испугом оглядывались на него. Миша понял, что надо вернуться. У лестницы он остановился. Убегая, преступник споткнулся и упал. Он мог что-нибудь потерять, обронить.

Михаил нагнулся и осмотрел потрескавшийся бетон. Рублевая монетка, пуговица от джинсов. Все это подбирал и складывал в носовой платок.

Возможно, эти вещи принадлежат разным людям, побывавшим здесь в разное время… А может быть, здесь – шанс выйти на след зверя. И упускать его Миша был не намерен. Он нагнулся и заглянул под ступеньку. Да! У них был шанс. Леонов осторожно, платком, достал нож и пошел назад – к выжившей жертве.

7

Женщина с перевязанной головой сидела на поваленном дереве. Михаил устроился на пеньке, напротив. Он рисовал портрет преступника со слов несостоявшейся жертвы. Ильин подошел сзади и посмотрел на вырисовывающийся облик. Изображенный человек ничуть не походил на Мерзликина.

– Нож, – сказал Миша, продолжая рисовать. – Я видел такой же у санитара из психбольницы.

– Что поделать, – пожал плечами Ильин. – Советское наследие. – Он сразу понял, что Миша говорит о своей находке. – Таких ножей может быть по паре в каждой семье.

– Может, – согласился Леонов. – Но у этого расколота щечка – поперек хвоста белки.

– А еще он бугай и ходит в камуфляже, – вздохнул Ильин. – Да. Это удобная одежда. Это раз. В ней удобно за городом и в повседневной жизни. Она не только для убийств. Перочинный или складной нож удобен для… – Ильин осмотрелся. – Веточку срезать, по грибы… Или рыбу почистить. В общем, он хорош на природе.

– Может, да, а может, нет, – откликнулся Михаил любимой фразой Ильина. – Готово!

Он смахнул что-то с листа и показал потерпевшей.

– Похож?

Женщина дернулась и, схватившись за голову, скривилась.

– Вроде бы похож.

Леонов впервые рисовал со слов. Там, на Арбате год назад он тоже слышал слова: вроде бы похож. Да что там? Он слышал даже: не похоже совсем, это не я. Но там он видел то, с чего рисовал, и сам мог оценить качество своей работы. Сейчас такой возможности не было. «Полные губы» могло означать что угодно – от губ «бантиком» до лягушачьего рта, нос с горбинкой – от аристократического до боксерского. Ошибешься в одном штришке (глаза на большем расстоянии, нос чуть шире и так далее) – и все, на картинке совершенно другой человек. Он это понимал, и ее «вроде бы похож» это подтверждало. И все же… Сейчас у них есть хотя бы описание лица. Не только рост, камуфляж и сорок пятый размер обуви.

– Дай-ка глянуть, – Ильин взял рисунок. – Ну что? Морда как морда. Таких миллион.

– Морд, может, и миллион, а вот нож с треснутой щечкой один, – стоял на своем Михаил.