– Ну, ты упертый. Ладно, дуй в свою психлечебницу и потребуй у санитара нож. – Ильин прищурился. – А если скажет, что потерял, расстреляй его.
– Шутить изволите? – Миша злился и даже не пытался скрыть это от Ильина.
– Куда уж! Тут не до шуток. Ладно, если серьезно, то проверить стоит. Ведь что-то с этими бойцами не так. Так что давай. А я – в отдел, может, Аня что-нибудь по тройному убийству нарыла…
Телефонный звонок прервал его. Ильин ответил.
– Да. Сейчас будем. Твою ж мать!
– Что еще?
– Два трупа. На расстоянии примерно километр друг от друга. – Ильин посмотрел на удаляющуюся с врачами «Скорой помощи» женщину. – Трупы пацана и пожилой женщины.
– Ублюдок! – выпалил Леонов. – Я за яйца подвешу этого миссионера.
– Для этого его неплохо бы поймать.
В квартире царил беспорядок. Но это не последствия ограбления или обыска: ритм жизни такой у Погорельцева. Жил один в однокомнатной квартире, оставшейся от бабушки. Мебель принадлежала тому периоду, когда бабушка была молода и прекрасна. Несмотря на беспорядок, мебель содержалась в надлежащем виде. Стул, видевший не одну тысячу задниц – как новый; круглый стол в центре комнаты покрыт ажурной скатертью, буфет и кресло, торшер и даже этажерка с книгами, изданными в прошлом веке, – все, как будто вчера из магазина. Единственное – диван сдал. «Старичок» выглядел изношенным. Вытянутая полинявшая обивка, торчащие буграми пружины.
– Ну и зачем нас вызвали? – спросил командир отряда СОБРа, снимая маску.
Аня пожала плечами.
– Инструкция.
– Уходим! – скомандовал собровец, не сводя глаз с Ани.
А она не знала, что делать дальше. Точнее, с чего начать. С ней остался худой лейтенант – местный участковый.
– Ну, что искать будем? – спросил он, дав понять, что на него можно рассчитывать.
– Все, что покажется подозрительным. Фотографию бы его я посмотрела, – вздохнула Аня.
Она подошла к буфету. За стеклянной дверцей, прислоненный к хрустальному графину, стоял портрет. Огромный мужчина обнимал старую худую женщину. Аня вынула снимок и всмотрелась в лица. Женщина счастлива, а вот мужчина, казалось, испытывал какие-то неудобства. Будто его заставили фотографироваться с бабулей. Может, он знал о ней что-то, что мешало ему фотографироваться со счастливым лицом? Может, она его заставляла? И не только фотографироваться. Аня повернулась к участковому и показала снимок.
– Это он?