Виктор быстро сварил рис, размешал в нем тушенку, немного посолил и, обернув котелок старой газетой, спрятал его под одеяло. Он помнил, что так в детстве делала его бабушка. Пища долгое время сохраняла тепло, и не нужно было дополнительно разогревать.
Он прилег отдохнуть и не заметил, как погрузился в сон. На этот раз он спал без кошмаров, и разбудил его егерь.
– Вставай, сержант, – бесцеремонно растолкал его Шибаев. – Солнце уже высоко. Пора собирать сахарный тростник, черномазый ниггер.
Довольный своей шуткой, егерь хрюкнул.
Они быстро поели.
– Как говорится, свежо питание, да серится с трудом, – сообщил Олег, облизывая ложку. – Так, ладно. Приваду уже привезли. Нужно шевелить булками, чтобы ее не растащило зверье.
Он встал из-за стола.
– Благодарствую тебе, Господи, за ту еду, что послал нам, – пробубнил он, вытирая губы. Посмотрел на Виктора. – Там, в углу, ящик с инструментами. Возьми пилу, молоток, гвозди и веревку.
Когда Смолин вышел наружу, егерь поманил его пальцем.
– Иди сюда, сержант. Только не наложи в штаны. У меня для тебя сюприз.
– Что случилось? – нахмурился Виктор, шагая за Шибаевым.
Егерь обошел избу, остановившись у окна.
– Гляди.
Смолин наклонился, не веря своим глазам.
Меньше чем в метре от избушки на земле виднелся четкий след огромной когтистой лапы.
– Вон еще, – показал узловатым пальцем егерь в сторону. – След свежий. Когда я ночью выходил наружу, их не было, я проверял. И Юма ничего не учуяла. А когда мы вернулись, она сразу забеспокоилась, все в лес рвалась.
– Медведь? – спросил Виктор, собственно, сам зная ответ на этот вопрос.
– Он самый, – подтвердил Олег, присаживаясь на корточки. Изучив след, он поднял голову: – Ширина пальмарной мозоли почти двадцать сантиметров.
– Это мне ни о чем не говорит, – раздраженно сказал Виктор. Глаза егеря сверкнули.