– А что во втором? – указал Смолин на другой мешок.
– Рыба. Излюбленные места медведя – берега лососевых рек и нерестилища. Поэтому наш клиент рыбку обожает.
– Почему мы не устроили все это возле той берлоги? – задал вопрос Виктор. – Там, где я был вчера?
Олег недовольно тряхнул головой.
– Мне не нравится это место. Как хошь, так и думай. Да и следов, окромя зацепок на деревьях, я никаких не увидел. Медведь туда давно не заходил.
Егерь надел перчатки и, ухватив бычьи головы, потащил их к выкорчеванному дереву. Привязал приманку проволокой за рога, отошел на шаг, критично оглядывая результат работы.
– Иногда на приваду бочку ставят, – сказал он. – Дно к корням прибивают, или просто булыжники кладут, чтобы унести нельзя было, а уже сверху – требуха – лакомство медвежье. Пока он, значит, в бочке ковыряется, ты сверху – пиф-паф.
– Эй, сержант! – позвал его егерь. – Оглох, что ли? Бери доски.
С этими словами он двинулся к месту постройки лабаза.
– Самое главное, чтобы ты находился с подветренной стороны, – говорил Олег, начиная приколачивать толстые перекладины между двумя осинами. – Лабаз строится как минимум в пяти метрах от земли. Так меньше вероятности, что зверь почует тебя. Когда окажусь наверху, будешь подавать доски. Сиденье должно быть удобным и прочным, иначе сон сморит, и вниз брякнешься. Прямо в лапы Топтыгину.
Виктор не оценил шутки. Перед его глазами все еще маячил образ оставленного под окошком следа. Как там сказал Олег? Четыреста килограммов? Он подумал об орочонах, которые с одной кривой железкой ходили на медведя. После того как он увидел медвежий след, правдивость рассказанных егерем историй об охоте орочонов вызвала у него серьезные сомнения. Такому гиганту что суй в рот крюк, что не суй, отгрызет руку к едрене матери, и привет Шишкину. Ерунда все это.
Олег между тем приколачивал жерди для опоры ног. Виктор машинально подавал ему доски.
«Может, все случится сегодня ночью», – подумал он, и где-то глубоко внутри у него словно что-то надломилось. На секунду его охватил всеобъемлюще-беспримесный страх, липкий и холодный, как болотная жижа. Страх за себя и сына. Ведь если из его затеи ничего не выйдет, его сын Артемка…
Он даже не будет думать об этом. Иначе все, что он затеял, окажется напрасным. Все.
Но как говорится, лучше ужасный конец, чем ужас без конца.
– Обязательно, – прошептал Виктор.
– Че ты там бормочешь, сержант? Молишься небось? – крикнул сверху егерь. – Помоги мне… Помост готов, поручни тоже. Жердь для спины осталась, и, пожалуй, все. Останется только ветками замаскировать.
Наконец лабаз был построен, и Олег спустился вниз, критически разглядывая свое творение.