Мы здесь

Понимая теперь, что ситуация более чем правдоподобна, Дэвид остановился. Итак, дверь открыта. Пусть на каких-нибудь двадцать сантиметров, но факт остается фактом.

Только что это означает: что в доме кто-то есть или что там кто-то был? Исходить надо, разумеется, из первого. И…

Что «и»? Забраться обратно наверх, к телефону в кабинете, и вызвать полицию? А если взломщики, пока ты этим занимаешься, сами поднимутся наверх еще до того, как прибудут копы? Дверь, предположительно, открыта, чтобы легче было ускользнуть. Может, лучше поднять сейчас как можно больше шума, в надежде их вспугнуть?

Передняя дверь закрылась.

Писатель изумленно моргнул. Ее, похоже, закрыла чья-то рука – снаружи. Это все, что он увидел: руку, которая толкала дверную ручку.

Секунду назад этой руки еще не было, а тут вдруг взялась.

Он ждал, неуклюже стоя одной ногой на одной ступеньке, второй – на другой. Мышцы ног напряглись. Но больше ничего не происходило.

Сойдя с двух нижних ступенек, Дэвид подобрался к высокому узкому окну возле передней двери. Предусмотрительно держась в темноте, он выгнул шею, всматриваясь, нет ли кого на подъездной дорожке.

Вроде бы нет. Он повернул голову и оглядел соседний проулок – тоже никого. Подождал: ничего не слышно.

Тогда он потянулся к входной двери и открыл ее.

Внутрь ворвался холодный воздух вместе с зеленоватым лунным светом (он-то и натолкнул хозяина на мысль, что дверь внизу может быть открыта). Дэвид вышагнул на крыльцо. Камень под ногами был мертвенно-холодным. Улица оказалась безмолвна, мертва и пуста. Мужчина огляделся по сторонам: никого.

Вверх он не посмотрел, а потому и не заметил троих высоких тощих людей, которые лежали там, на козырьке, и, нависая лицами с карниза, щерились сверху улыбками.

Снова закрыв за собой дверь, Дэвид некоторое время стоял в прихожей. Сказать с уверенностью, есть ли в доме посторонние, он, понятно, не мог. То, что он (как ему показалось) увидел снаружи двери руку, еще не доказывало, что внутри никого не осталось. Во всяком случае, у него не было такого ощущения. Хотя, стоя на лестнице, он знал, что в доме кто-то есть. Поскольку чувствовал.

По крайней мере, в ту конкретную минуту. А сейчас – нет. Можно ли в этом полагаться на интуицию?

Писатель подошел к гостиной и, набрав в грудь воздуха, заглянул в дверной проем. В мертвенном ночном свете пустая комната смотрелась несколько постановочно (среди ночи оно обычно так и бывает), а знакомые предметы и мебель превратились в сценические декорации.

Находиться в санузле вряд ли кто-то мог, но Дэвид заглянул и туда. А затем направился в сторону кухни.

Уже когда он только приближался туда, стало видно, что в кухне что-то не так, хотя что именно, в темноте становилось ясно не сразу. Что-то не то было в цвете и текстуре, причем повсюду…

Дэвид включил свет. Комната была вся, как есть, усеяна листами бумаги. Уж не Тальина ли это книга, мелькнуло в голове у литератора, но ему вовремя вспомнилось, что он ее не распечатывал. Листы валялись на столе, по всему полу и по кухонным столам и полкам. Словом, буквально всюду.

Литератор, нагнувшись, поднял ближний лист. Он оказался чистым с обеих сторон. Точно так же выглядели и другие листки, те, что лежали рядом.

Дэвид пошел по кухне, собирая листы бумаги в стопку, пока не подобрал все до единого.