Было видно, как она прокручивает этот вопрос в уме. Сегодня Лиззи смотрелась какой-то исхудалой, словно бы более тусклой, чем обычно. Может, на нее просто напала меланхолия?
– Раньше я считала себя везучей, – сказала она. – По сравнению с Меджем. У него никого не было, а я, по крайней мере, могла наблюдать. Хотя долгое, долгое время себя удерживала. Когда Кэтрин сошлась с Марком, я решила, что между нами все кончено. И держалась в стороне. Но затем, месяц-другой назад… Мне как будто крышу сорвало. Я снова начала за ней ходить.
– Ты ревнуешь?
– Меджа? – Лиззи задумчиво покачала головой. – Я рада за него. Все хорошее, что происходит, хорошо для всех. Дело не в нем. Во мне. Я просто… Устала я, вот что.
– От чего?
Лиззи воздела руки в жесте всеохватности и ее отсутствия. Она устала от
– И ты совсем,
Ее собеседница рассмеялась, и впервые за все время Кристина различила в ее смехе горькие нотки.
– Ну почему? – вздохнула Лиззи. – Можно пойти сесть у стены в той церквушке – Святом Патрике. Или в одном из старых туннелей, где больше не ходят поезда, или в заброшенном парке. Говорят, у тех, кто решает стать полым, времени уходит совсем немного.
Крис была потрясена:
– Так ты
– Нет. Я хочу дом.
– Слава богу! Иначе, если бы я услышала хотя бы
– Воображаемую задницу надрать нельзя, – улыбнулась брюнетка.
– Ха-ха, ты меня еще не знаешь! Короче, это решение хреновое. Ему не бывать. Что еще можно придумать?
Лиззи пожала плечами, но не в растерянности, что она-де не знает ответ. Все она знала.
– А вот это дело другое, – одобрила Кристина. Она пока еще несколько плавала в подобных вопросах, но понимала, что бывают случаи, когда поступать так, как она, просто необходимо. Ведь на то и существуют друзья, чтобы со стороны приглядывать за твоей жизнью: смотреть, слушать и говорить то, что тебе надлежит слышать.
Лиззи стояла настолько тихо и неподвижно, что казалась нарисованной.
– Правда? – переспросила она.
– Мне кажется, настало время воссоединения. А тебе?